Заморенная голодом конная промышленность Дагестана

Опубликовано 09.12.2016 14:03

конная промышленность

Российские правозащитники пытаются спасти дагестанских лошадей дорогой ахалтекинской породы от съедения Ради спасения «Заводской конюшни Дагестанской», которая вдруг стала не нужна республиканским чиновникам, в республику приехали журналист, правозащитница Марина Ахмедова и общественный деятель Алена Попова.

По официальной версии ликвидировать конезавод решили из-за нерентабельности организации. Однако, как утверждают коневоды, конюшня пришла в упадок как раз по вине чиновников – долгие годы предприятие не финансировали должным образом, денег хватало только на нищенское существование.

Зато к ликвидации заводской конюшни республиканские власти подошли основательно, видимо, понимая это слово буквально. Правозащитники уверены, что от лошадей желают по-тихому избавиться, отправив на консервы, а благодатную землю у моря продать. И хотя самим дагестанцам эта тема неинтересна, две хрупкие девушки готовы встать на пути коррупционной схемы и отстоять народное достояние.

О том, что удалось выяснить активисткам, как они намерены бороться за жизнь животных и почему лошади благородной ахалтекинской породы умирают с голоду, КАВПОЛИТу рассказали Марина Ахмедова и Алена Попова.

– Почему предметом вашего внимания стал именно дагестанский конезавод?

Марина Ахмедова: Эта тема стала известна общественности, причина в том, что лошади — это не бездушные существа, и положение лошадей сейчас вызывает сочувствие жителей всей страны.

Лошади из «Заводской конюшни Дагестанской». Фото: kavtoday.ru

Если бы, например, мы узнали, что в Дагестане собираются выкинуть на свалку сто автомобилей, которые еще на ходу, то это сообщение не вызвало бы никаких возмущений. Но лошади – они живые, и об их судьбе люди беспокоятся.

Я написала открытое письмо Абдулатипову, которое разместили на сайте «Эха Москвы». Я спросила у него, что происходит с ахалтекинцами, так как по моей информации, которая получена из компетентного источника, лошадей собирались отправить на мясокомбинат.

Лошади из «Заводской конюшни Дагестанской». Фото: РИА «Дагестан»

Многие говорят: вот как ахалтекинцев можно отправить на мясокомбинат, они ведь такие дорогие, и это чушь. У меня есть основания полагать, что так и собирались сделать. Ведь речь тут идет о продаже земли за большие деньги, и когда сравниваешь выручку от продажи этой территории с лошадьми, то понимаешь, что лошади проигрывают. От лошадей легче избавиться, продав их на мясо и все, территория готова к реализации.

Фото: «Черновик»

И поэтому я написала открытое письмо, так как зоозащитники страны не позволили бы этому произойти. Я бы сама приехала и стояла бы там, не позволив увезти лошадей. Я общественный деятель, журналист, у меня есть связи с зарубежной прессой, и меня не так-то легко заткнуть.

Алена Попова: И никто почему-то не ставит под сомнение, что эта история не про лошадей. Эта история про землю. То есть кому-то понравилась эта прекрасная территория, кто-то желает ее заполучить и застроить. Что вполне укладывается в логику, учитывая, как застраивается сейчас Махачкала.

Стихийная застройка в Махачкале. Фото: КАВПОЛИТ

– На ваше открытое письмо вы получили ответ от руководства Дагестана?

Марина Ахмедова: После того как я написала это письмо, безусловно, была реакция, на уровне всей страны. А ваши чиновники боятся, когда информация об их делишках выходит за пределы республики.

И заместитель министра сельского хозяйства Дагестана первый отреагировал на эту публикацию, назвав мои слова наглой ложью. Я попробовала ему позвонить, чтобы выяснить, почему он так сказал. Но попала к секретарю, она мне сказала, что ей некогда со мною разговаривать, так как она покупает билет на самолет для министра.

То есть мы видим, какой профессиональный уровень у этих людей. Если она меня, федерального журналиста, посвящает в рабочие сложности своего бытия. Потом сам Аблулатипов выступил, сказав, что разговоры о том, что кто-то собирается зарезать лошадей, – это нездоровые фантазии некоторых людей.

Также выступили некоторые журналисты – и я не понимаю, почему эти журналисты так яростно прислуживают этой власти. Затем на конезавод отправились местные телеканалы, они сняли сюжет о том, что у лошадей все хорошо, что их кормят шестью килограммами овса в день.

Но мы вчера приехали на конезавод и увидели, что у лошадей торчат ребра. Заводу прекратили финансирование, сотрудникам не платят зарплату, а лошади голодают. Сотрудники просто уже сами приезжают туда каждый день и кормят лошадей. А если бы сотрудники конезавода не были добрыми, то, получается, лошади остались бы бесхозными, умерли бы с голоду.

И поэтому, когда местная власть говорит: «Да у нас все нормально, это просто мы переформатируем завод, мы просто хотим сделать как лучше», мне интересно, в чем же благо для конезавода, если лошади остались без еды, а люди без работы?

Лошадь из «Заводской конюшни Дагестанской». Фото: «Аргументы и факты»

Мы беседовали с сотрудниками завода, они вспоминали светлое прошлое, хорошие моменты. Они сейчас, конечно, подавлены, ведь потеряли работу и дело своей жизни.

– Как вы намерены помешать планам республиканских властей избавиться от заводской конюшни?

Марина Ахмедова: Когда есть несправедливость, то об этом нужно говорить, и решительность руководства Дагестана ликвидировать конезавод не является для нас причиной развернуться и уехать, сказав: «Ну ладно, здесь делать нечего».

Наша первоочередная задача – это спасение лошадей, в их судьбе ничего бесповоротного не случилось пока. Также мы пытаемся отстоять и конезавод, но это сделать сложнее, чем сохранить жизнь лошадей. Мы посетили завод и обсуждали разные выходы из сложившейся ситуации. Как нам рассказали, этот завод – федеральная собственность, и, возможно, местные власти вообще не имеют права решать его судьбу.

С этим сейчас будут работать московские юристы, мы хотим, чтобы они изучили всю информацию, которую нам удалось выяснить, чтобы подать иск в арбитражный суд.

– Что вам удалось выяснить в этой поездке?

Марина Ахмедова: Как я поняла, проблемы начались с того, что конезавод не смог зарабатывать и самоокупаться. У них забрали все возможности для того, чтобы они выживали, поэтому конезавод стал убыточным и ненужным предприятием.

Если так говорить, что кони не приносят доход, то давайте закроем футбол и все виды спорта, они ведь тоже не приносят доход. Мы узнали, что, когда процесс ликвидации закончится, начнутся торги – и, как нам удалось выяснить по документам, в торгах будет участвовать некая фирма ООО «Койсу».

Эта фирма занимается в том числе и консервами. И меня очень смущает связь между консервами и ахалтекинцами. Кроме этого, мы слышали, что эта фирма принадлежит Рамазану Абдулатипову.

А также, что земля, на которой располагается конезавод, сначала будет продана за 12 миллионов, а потом уже ее цена для тех, кто захочет ее выкупить, будет 1,5 миллиарда. И только недалекий человек не увидит здесь желание обогатиться.

– Как встретили вашу инициативу в Дагестане?

Марина Ахмедова: Многие местные люди говорят нам: «Зачем вы боретесь за конный завод? Неужели у вас нет личной заинтересованности?» На мой взгляд, это глупое предположение.

Например, на Донбассе я спасала собак, которые остались привязанными, когда люди в спешке убегали из своих домов. И мы их отвязывали, кормили и собирали деньги, чтобы закупить корм. В этом у меня тоже была личная заинтересованность? Мне что, платили за это?

Я считаю, что если природа создала таких прекрасных существ, как лошади, то человек не имеет права решать, что лошади ему не нужны, потому что они не приносят дохода.

Я считаю, что если будет ипподром, если будет работать конная школа, то молодежи будет чем заниматься.

Ипподром в Махачкале. Фото: КАВПОЛИТ

В Дагестане много молодежи, которая радикализируется, уезжает в Сирию, а если будут созданы условия для реализации талантов и энергии молодых людей…

Алена Попова: А радикализируется общество тут потому, что уровень бессистемности, коррупции и недоверия такой высокий, что люди просто пытаются примкнуть туда, где им все объяснят.

Марина Ахмедова: Нас сейчас упрекают, что мы лезем не в свое дело, приехали сюда из Москвы и разбираемся с чужими проблемами.

То же самое мне говорили, когда я подняла тему женского обрезания в Дагестане, тем более что я сама ездила в села и разговаривала с этими женщинами. Мужчины начали меня упрекать, что я лезу не в свое дело. Почему это лошади и девочки – не мое дело? Это моя страна и мое дело.

Алена Попова: Это так глупо, на мой взгляд. Допустим, на улице чью-то маму кто-то обижает, а человек не может вступиться за свою мать, и за женщину вступаетесь вы, а тебе говорят: «Ты что делаешь, ты зачем мою маму защищаешь? Иди свою маму защищай». Поэтому нам странно, когда задают вопрос, зачем нам это нужно.

Марина Ахмедова: Я понимаю, что для вас наш приезд выглядит странным, но связывать нашу деятельность с какой-то выгодой для нас, на мой взгляд, глупо. Какие у нас могут быть корыстные цели? Ну что, лошади мне денег дадут за то, что я помогу им выжить?

Некоторые говорят, что мы таким образом участвуем в кампании против нынешнего главы Дагестана, подрываем его авторитет.

Но в таком случае к каждому событию можно найти какие-то тайные мотивы и интерпретировать по-своему. Да ради Бога, пусть говорят все что угодно, лишь бы лошадей не резали.

– Как вы думаете, кто виноват в том, что конный спорт и конная промышленность в Дагестане

Марина Ахмедова: Я думаю, что это совокупная вина. Думаю, что есть вина и федерального аппарата, так как все знают, как относятся там к Кавказу, закрывая глаза на многие неправильные события, которые здесь происходит.

И говорят: «Ну вы там сами разберитесь. Главное, чтобы у нас не было терактов, войны. Чтобы проблемы из северокавказских республик не выливались на территорию других российских городов». Поэтому то, что тут происходит, – это отчасти вина центра, так как там не заботятся о людях, которые здесь живут. И не обращают внимание на все то, что здесь происходит.

Конечно, в этом есть и вина местного населения, которому вообще ничего неинтересно. Людей не волнует все, что происходит вокруг них. Граждане не заботятся о своей природе, здесь мало деревьев. А озеро в поселке Турали – я не представляю, как во всей республике не нашлось гражданских активистов, которые, узнав о том, что перекрыты шлюзы, и озеро высыхает, не вышли туда с протестами.

Местная власть

Ну и главный виновник всего, что происходит здесь, на мой взгляд, – это местная власть, которая считает, что если люди молчат и их ничего не волнует, то они все делают правильно.

– То есть, на ваш взгляд, в республике нет активного, гражданского общества, которое даст отпор беспределу?

Алена Попова: Гражданское общество всегда есть, оно никогда не умирает. Но веру людей в себя и в то, что они могут влиять на свою жизнь, в Дагестане необходимо возрождать. Здесь люди боятся давления.

Марина Ахмедова: Думаю, у людей здесь есть страх, что по отношению к ним применят силу, если они проявят какую-то активность.

– Какие впечатления оставил у вас Дагестан?

Алена Попова: Я влюбилась в вашу землю. В Дагестане я уже второй раз, очень понравилось, мы почувствовали вкус еды, тут помидоры имеют вкус помидоров.

Здесь земля излучает энергию. Вчера мы ездили по городу, и я наблюдала за озерами, горами и людьми, у которых жуткая апатия ко всему.

Сама земля здесь людям будто говорит: «Бейтесь за свою жизнь, за свою территорию. Развивайте свой край, у вас все есть». Но ощущение, что люди не хотят принимать эту энергию, они хотят постоять в сторонке и посмотреть, что будет. Я встречалась здесь с людьми и поняла, что они многое могут. И я думаю, что нужно начинать что-то менять, а не причитать, говоря: ничего нельзя изменить.

Гуманность на низком уровне

Марина Ахмедова: В Дагестане я часто бываю, я наблюдаю за тем, что здесь очень сильно нарушают права людей. Мы же занимаемся правозащитной деятельностью, помогаем женщинам, которые подвергаются домашнему насилию, женщинам, у которых богатые, влиятельные мужья забирают детей.

И зоозащита – это, конечно, не совсем наш с Аленой Поповой род деятельности, но в этой истории мы видим элементы коррупции, поэтому будем заниматься этим вопросом. Но если мы не будем проявлять человечность по отношению к существам, которые целиком и полностью зависят от нас, тогда мы столкнемся с тем, что жестокость будет проявляться по отношению к нам, и никто нас не защитит.

И в Дагестане мы видим, что гуманность на низком уровне. Об этом свидетельствуют и неправомерные задержания, и пытки, которым людей подвергают. Я часто сталкиваюсь с этим в Дагестане, так как многие люди обращаются ко мне за помощью.

И да, я считаю, что лошадей нужно спасать ради самих людей. И кони для Кавказа – это народное достояние, ведь в былые времена какой кавказец мог обойтись без коня?

Рекламный плакат 1972 года. Фото: twitter.com

Мы с Аленой Поповой категорически против того, чтобы слуги народа решали ради личного обогащения просто взять и уничтожить народное достояние. И мы, граждане этой страны, будем отстаивать это достояние.

КАВПОЛИТ