Стратегия опоздавших к развитию: от необходимости к свободе

То, что люди требуют от экономистов,

лежит за пределами возможностей смертного человека.

Л.ф.Мизес

 

Время собирать налоги. В последнее время налоги и разного рода сборы стали нашим все. По этому поводу в Дагестане (даже на самом высоком уровне) не раз делались соответствующие заявления, за которыми следовали меры по укреплению порядка в налоговой сфере, повышению сознательности и ответственности плательщиков. Наряду с общим увеличением налоговой нагрузки в целом по стране и ростом заработной платы бюджетников, эти меры оказали определенное воздействие на увеличение налоговых и неналоговых доходов бюджетов всех уровней (за 2018г. рост поступлений по республике на 19%) и доходов внебюджетных фондов. Однако, посмотрим, на самом ли деле налоги и наполнение бюджетов так важны и решают наши проблемы или же дело в другом: у правительства региона есть более важные функции и задачи, чем сбор налогов, другие возможности и инструменты для развития, а налоги здесь вторичны – они производны от структуры экономики, фазы экономического цикла (кризис, стагнация, оживление, рост), количества налогоплательщиков и состояния их реальных доходов за конкретный период. Анализ системы власти и экономической системы от власти однозначно не в пользу обретения регионом экономической динамики. Согласно исследованию в рамках проекта «Медиатор», реализуемого Межрегиональным центром общественных инициатив «Северный Кавказ» при поддержке Фонда президентских грантов, на вопрос «Как, на ваш взгляд, изменилась экономическая ситуация в регионе
за последний год?», большинство из опрошенных считают, что экономическая ситуация в Дагестане за последний год ухудшилась. Такого мнения придерживаются более половины участников анкетирования – 51,6%. Весомое число респондентов, около 38%, не ощутили никаких изменений в экономике региона, в то время как умеренные улучшения заметили лишь около 10% опрошенных (общее количество респондентов составило 500 человек).

Часть 1. Анализ.

Целеполагание руководства Дагестана столь важно потому, что согласно лауреату Нобелевской премии по экономике Д.Норту (работа «Понимание процесса экономических изменений») на первый план процесса экономических изменений выходят представления и убеждения людей, которые формируют институты. Д.Норт особо выделяет доминантные убеждения, которые определяют институты: бюрократически выстроенная «ментальная модель» экономики может прервать процессы экономического роста и развития, так и начавшись. Норт определяет «эффект колеи», «зависимость от пройденного пути» как «способ, при помощи которого институты и убеждения, сформированные в прошлом, влияют на нынешние решения». Так какое же правительство провозгласило время собирать налоги? Неужели правительство, которое по Норту в итоге вызывает «хроническую нестабильность, массовое мздоимство, политический авторитаризм, порочное распределение дохода, неэффективное обеспечение коллективных благ и замедленный экономический рост»?

В Республике Дагестан даже по официальным данным Росстата пятый год подряд резкое снижение темпов или отрицательные темпы роста экономики. Уже 15 месяцев подряд (за исключением только 2 квартала 2018 года) в базовых видах экономической деятельности региона снижение общих объемов производства и оказываемых услуг – в годовом исчислении более чем на 15%. Существенно снизились реальные доходы населения – до 8% за полтора года и, соответственно, произошло снижение уровня жизни, возросла безработица – уже более 13% экономически активного населения республики, увеличилось число дагестанцев, находящихся за чертой бедности, их уже по официальной статистике более 15% (почти 500 тысяч человек!). Дагестан занимает 83 место в стране по уровню благосостояния семей. Совокупный экономический результат дагестанских предприятий отрицательный – убытки в размере 6-9 млрд. рублей ежегодно (высокие убытки начало показывать даже оптовое звено торговых предприятий); их общая кредиторская задолженность составила 92 млрд. руб., а просроченная задолженность более 50 млрд. рублей. Налицо все признаки реального полномасштабного регионального кризиса – и все больше и больше понимание того, что власть переносит риски и убытки на других. Однако власть при этом еще увеличивает и сбор налогов!

Для полноты картины вся палитра красок кризиса. В кризисной фазе своей динамики промышленность – падение объемов производства за 7 месяцев почти на 30% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. В отрасли наиболее существенно снизили объемы производства обрабатывающие производства (в том числе производство пищевых продуктов, производство лекарственных средств и материалов применяемых в медицинских целях, производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования, производство машин и оборудования, не включенных в другие группировки, производство прочих транспортных средств и оборудования и др.) – на 27,4%, водоснабжение, водоотведение, организация сбора и утилизация отходов, деятельность по ликвидации загрязнений – на 12,7%.

Не стабильна динамика роста производства в отрасли рыболовство и рыбоводство. В сельском хозяйстве продолжается сокращение темпов роста объемов производства: в 1 полугодии 2019 г символический рост производства в 1,1% и, учитывая производство 3\4 объема продукции отрасли в личных хозяйствах и оценочные статистические методы учета производимой здесь продукции, можно с большой долей вероятности говорить о нарастании влияния деструктивных процессов. В отрасли строительства за прошлый год объем выполненных работ сократился на 13,5%, а за январь-июнь 2019 года по сравнению с соответствующим периодом 2018 года показатель снизился на 1,9%. В глубоком кризисе жилищное строительство, которое может усугубиться введением нового механизма долевого строительства, когда используемые строителями деньги станут платными.

Грузооборот всех видов транспорта, в то числе и грузового автотранспорта тоже показывают символический статистический рост в 0,2%. Уже 18 месяцев продолжается снижение оборотов розничной торговли, в том числе за 2018 год – на 9,7%, а в 1 полугодии 2019 года – на 0,4%, наблюдается также значительное сокращение оптовой торговли (более 40%!). Объем платных услуг, оказываемых в республике, в прошлом году увеличился на 0,2% (на уровне статистической погрешности) – не может быть роста объемов услуг при резком сокращении объемов розничного товарооборота и грузовых перевозок: они имеют очень высокую степень корреляции! Внешнеторговый оборот в 2018 году в очередной раз снизился на 16,6%, в том числе экспорт увеличился на 16,2%, а импорт уменьшился на 27,4%, продолжается сокращение его оборота и в текущем году (за 1 кв. -1,1%).

На фоне общего низкого уровня социально-экономического развития Дагестана по сравнению со средними российскими показателями нарастают также диспропорции в развитии отдельных территориальных зон, городов и районов республики. При росте населения это приводит к хронической недостаточности многих объектов социально-бытового и производственного назначения, в том числе с соответствующими современным стандартам условиями производства, работы и обслуживания. Так, например, по итогам последних двух лет, по районам и городам республики удельные инвестиции в основной капитал (за исключением бюджетных средств) на одного жителя составили в диапазоне от менее 500 руб. (районы Агульский, Акушинский, Гумбетовский, Ботлихский, Кайтагский, Курахский, Табасаранский, Рутульский, Сулейман-Стальский, Цумадинский и города Дагестанские Огни, Буйнакск) до более 10000 руб. (районы Унцукульский, Шамильский, и города Избербаш, Южно-Сухокумск).

Во многом это связано со сжатием предпринимательской активности в регионе из-за общего ухудшения экономической конъюнктуры и делового климата. По данным Росстата, только за последние годы в республике более 5000 хозяйствующих субъектов (в основном, индивидуальных предпринимателей), зарегистрированных в системе, прекратило свою деятельность. Продолжается сокращение их количества и в 1 полугодии 2019 года. При этом, удельные показатели развития предпринимательства в республике ниже средних значений по стране в 3-5 раз. Такие же диспропорции сложились и в развитии предпринимательства внутри республики между отдельными зонами, районами и городами республики. Что делает предприниматель, когда не находит возможности реализации своих планов у себя на малой родине? Он уезжает.

Структура республиканского бюджета, ориентированная преимущественно на выполнение социальных обязательств и поддержание хозяйства, базиса жизнеобеспечения, крайне политизированная структура, не оставляет шансов на бюджет развития. Сохраняются общий низкий уровень бюджетной обеспеченности региона и муниципальных образований. В то же время все бюджеты республики снизу доверху не являются бюджетами развития, обеспечивая в основном поддержку текущего уровня расходов на социальную сферу, пенсионное обеспечение и поддержку социально незащищенных слоев населения на уровне, ненамного превышающем минимальный. Бюджет Махачкалы сегодня на уровне ее бюджета семилетней(!) давности – для сравнения, за семь лет республиканский бюджет вырос вдвое. Хотя город Избербаш с начала текущего года вовсе без бюджета. Еще одна проблема в этой сфере возникла уже в новейшее время из-за масштабов борьбы с коррупцией и наведения порядка в бюджетных расходах. Система государственного и муниципального управления и хозяйствующие субъекты региона оказались неспособны освоить растущие бюджетные доходы: профицит консолидированного бюджета в 2018 году составил 12,3 млрд. руб. За 6 месяцев текущего года расходы консолидированного бюджета республики составили менее 35% от запланированных годовых бюджетных расходов (против 46,3% в соответствующем периоде 2018 года), а превышение за 6 месяцев текущего года доходов бюджета над расходами составило более 10 млрд. рублей. Это существенное отставание от графика.Недоиспользование в таких масштабах имеющихся бюджетных средств должно стать предметом самого широко обсуждения и принятия соответствующих решений.

Численность населения Дагестана уже достигла 3,1 млн. человек и продолжает увеличиваться, производственная база сокращается, экономика сжимается, совокупное богатство уменьшается, государственные инвестиции на низком уровне, крупных частных инвестиций практически нет, банковский сектор сжался (так и не пришел в себя после разгрома). В связи с этим, имеющиеся ограниченные ресурсы территории испытывают все возрастающее давление спроса. С другой стороны, республика не имеет достаточный объем основных активов и денежной массы для осуществления приемлемого объема инвестиций и расширения производства (например, долгое время доля промышленности в ВРП всего лишь на уровне 6-7%); средняя заработная плата и бюджетная обеспеченность на душу населения самые низкие по стране – как результат, платежеспособный спрос населения для стимулирования внутреннего рынка весьма ограничен. Дагестан слабо представлен на рынке страны – конкурентоспособность производимых товаров на низком уровне, т.е. мы мало зарабатываем, в то же время крайне высока доля ввозимых товаров. Объемы экспорта и импорта мизерные по сравнению с выгодным географическим положением региона и потенциалом производства. Кроме того, уходят за пределы республики деньги за потребляемые электроэнергию, газ и другие топливно-энергетические ресурсы. А высокие цены на энергоресурсы снижают конкурентоспособность дагестанской экономики. Отрицательный баланс сохраняется вот уже три десятка лет: бедность сегодня, таким образом, была предопределена, это запланированная бедность. В силу деформированной структуры экономики, структуры доходов и безусловной противофазы фундаментальных параметров Дагестан попал в так называемую «ловушку бедности». Но правительство требует налоги.

В такой ситуации все чаще проявляются признаки гражданского противостояния, усиливаются протестные настроения, расширяется география земельных конфликтов. Дж.Бьюкенен в своей работе «Границы свободы. Между анархией и Левиафаном» дает более чем точную характеристику схожей ситуации: «Существует элементарная экономическая зависимость между увеличением доступных для сообщества ресурсов и уменьшением потенциала для конфликтов. По мере того, как ресурсы становятся менее редкими, экономические проблемы делаются менее острыми, необходимость в ограничениях поведения, в законах, определяющих границы прав индивидов, уменьшается. Примитивное общество просто не может позволить себе такое непроизводительное расходование ресурсов в ходе чистых конфликтов, какое имеет место в современном богатом обществе; в особенности, когда участие в некоторых сложных конфликтах может увеличивать полезность отдельных индивидов. Этот элементарный основной экономический принцип более или менее напрямую применим к материальным ресурсам. Но что, если рост ресурсов принимает форму увеличения численности населения относительно доступных материальных ресурсов? Тогда количество последних в расчете на каждого человека уменьшается, хотя в целом сообщество может стать богаче. Диапазон потенциальных межличностных конфликтов значительно увеличивается с ростом численности населения, особенно, если само пространство рассматривается как неувеличиваемый ресурс в строго рикардианской трактовке».

Дагестан попал не просто в «ловушку бедности», а в глубокую яму, в знаменитую «гильотину Юма»: то, что должно быть, не может быть достигнуто тем, что есть. Для того, чтобы чего-то достигнуть, руководство Дагестана вынуждено получать все больше и больше денег из федерального центра: общая сумма безвозмездных поступлений в текущем году может вырасти до 100 млрд. рублей! Безусловно, данный фактор увеличивает уровень бюджетной обеспеченности населения, в то же время в значительной степени порождает бюджетную ренту – это экономика на стероидах. Но у властей Дагестана (и страны) за столько лет не нашлось времени и средств, ни на системные и структурные реформы, ни на стратегическое планирование, ни на санацию предприятий, антикризисную программу или модернизационный для региона проект.

В республике за последние 10 лет сменилось 4 руководителя региона и 7 правительств. За этот период были приняты определенного рода проекты и программы по развитию региона и отдельных отраслей экономики, в том числе долгосрочного характера. Достаточно решений для региона принято и на федеральном уровне. Однако, никто из руководителей региона и правительства не отчитался о результатах выполнения соответствующих программ и проектов, также не названы причины, почему они не были выполнены. С другой стороны, поскольку система демократических выборов власти в Дагестане фактически сведена на нет и, соответственно, ликвидированы механизмы подотчетности власти перед народом, общество не обладает более даже формальными рычагами призвать власти к отчету за его результаты действий или бездействия. Остается только один властный уровень, избираемый населением путем прямых выборов и подотчетный народу – Президент РФ В.В.Путин, к которому можно апеллировать. Поэтому, учитывая сложившуюся ситуацию, один из авторов доклада год назад в обращении к Президенту РФ отмечал необходимость принятия специальной «программы Президента РФ В.В.Путина», социально-экономической программы развития Республики Дагестан на период до 2024 года. После приезда в республику руководителя Минэкономразвития РФ в феврале этого года председателем правительства Дагестана была озвучена вероятность принятия такой федеральной программы. С учетом возможного принятия “особой программы” по развитию Республики Дагестан, общая сумма федеральных трансфертов может достигнуть 0,9-1 трлн. рублей за ближайшее пятилетие! Но чего же мы достигнем деньгами? Собственно рывок, скачок, которые не раз упоминало руководство республики, не являются задачами правительства. Задача правительства не перепрыгнуть через пропасть, а уменьшить ее. Для других.

Но власти по-прежнему требуют налоги. А разве высокие цены на потребительские товары в Дагестане, на некоторые группы цены выше на 30-50%, чем в Москве, не являются скрытым налогом или косвенной формой изъятия доходов и финансовых ресурсов региона? Завышенные цены на энергоносители, даже на электроэнергию собственного производства, частично и природный газ, добываемый в республике, продукты переработки на месте собственной и привозной нефти, когда полученные деньги уходят за пределы Дагестана, разве не что иное, как скрытая форма налогов или изъятия доходов и финансовых ресурсов региона? Разве низкий уровень заработной платы не является скрытой формой налога для миллиона работающих дагестанцев или это явная эксплуатация? Федеральные стандарты образования, здравоохранения разве не одинаковы для страны, а уровень зарплаты персонала в Дагестане почему существенно ниже? Или ограничения на хозяйственную деятельность в прибрежной черте, на море, в приграничной зоне не являются упущенной выгодой дагестанцев, скрытыми налогами? Высокий уровень коррупции – тоже не что иное, как дополнительный вид налога на дагестанцев. Что произошло с ценами на такой широко потребляемый дагестанцами продукт – баранину, разве не образец возникновения дополнительного «налога» на потребителей? Разве сотни тысяч дагестанцев по причине отсутствия рабочих мест не уезжают за пределы Дагестана и не платят “налоги” в виде дополнительных расходов на переезды, съем жилья?

Разве покупка огромного объема привозных товаров, производство которых хотя бы частично не так сложно наладить в Дагестане, не является скрытой формой налога? Кто объяснит, почему процент по кредитам в Дагестане существенно выше? Какую же сумму дополнительных скрытых и не очень налогов в год, по причине явных и неявных отрицательных эффектов экономики, платят дагестанцы? Сто миллиардов год, двести или больше? Неужели в сумме намного больше, чем дагестанцы получают денег из центра? Исследовать, минимизировать и устранять экстерналии, эти кричащие последствия явных перекосов сложившейся системы – прямая задача правительства. Со всей вероятностью, именно по причине крайне деформированной структуры расходов населения на протяжении последних трех десятилетий, Дагестан попал и в «ловушку бедности», и в инвестиционную кому.

Или правительство считает своей основной функцией освоение бюджета? Но и в этой деятельности проблемы: нецелевое, неэффективное освоение бюджетных средств, коррупция, неосвоенные остатки, более 10 млрд. руб. в 2018 году, также являются упущенной выгодой и скрытой формой налогов. Ведь освоение этих средств на развитие инфраструктуры региона могло бы стимулировать частные инвестиции в сопряженных отраслях в сумме от 20 до 30 млрд. руб. в год, что реально отразилось бы на доходах людей! И вместо того, чтобы увеличивать возвратные производительные затраты, инвестиции, наращивать доходы региона, одновременно снизить издержки и повысить эффективность экономики, республиканское правительство получает все больше денег из центра и увеличивает безвозвратные расходы. Приоритет огромных безвозвратных расходов в ситуации отсутствия инвестиций не что иное, как поразительное расточительство. Эти средства могли быть использованы для финансирования реального сектора экономики, санации отраслей, развития фермерства, кооперации, организации кластеров, т.е. для создания рабочих мест, увеличения доходов населения. Известно же, что, при правильной организации работы, 1 руб. таких инвестиций обычно притягивает 2-3 рубля частных инвестиций. Разве это не упущенная выгода дагестанцев от бюджета и не этими ли проблемами должно быть озабочено наше правительство?

Такие фундаментальные составляющие перехода, как решение системных проблем и проблем рыночной трансформации региональной экономики, поиск и оценка внутренних источников роста и капитала развития, региональная специализация на базе сравнительных преимуществ, программа повышения конкурентоспособности, новая структура экономики, интеграция в экономику страны, приватизация, земельная реформа, не реализованы. Власть не реализует факторы, обеспечивающие экономическую динамику. Для их реализации необходимо создавать профилированные центры компетенций и агентства, фонды развития, команды развития, финансируемые правительством. В погоне за количественными показателями роста, зачастую формальными, приукрашенной статистикой, упускаются основополагающие качественные параметры, источники экономической динамики: структура экономики, конкурентоспособность, производительность труда, эффективность, конечный экономический результат. Понимают ли власти и задачи такого уровня или только способны требовать налоги? Недавно первый вице-премьер правительства Дагестана Г.Гусейнов на совещании с представителями региональных контрольно-надзорных органов и предпринимательским сообществом заявил об изменении политики властей в Дагестане, отметив, что важно перейти от политики фискальной к политике, подталкивающей к развитию бизнеса как такового, и тем самым необходимо возвращать бизнес в Дагестан, создавать для него комфортные и, что самое главное, прогнозируемые условия. Это хороший сигнал: «наверху» наконец-то начинают понимать, что у правительства есть более важные функции и задачи, другие возможности и инструменты развития, что налоги вторичны, они производное от экономики. Из пройденного этапа надо извлекать уроки и делать выводы.

Выдающийся современный исследователь природы отсталости стран, регионов и процессов экономического развития Дарон Асемоглу допустил гипотезу о незнании: глобальное неравенство существует потому, что эксперты и\или правители не знают, как сделать бедные страны богатыми — бедные страны остаются таковыми, поскольку им присущи множественные провалы рынка, а экономисты и политики не знают, как от них избавиться. Так как информация сегодня максимально открыта и экономические знания как бы больше не являются «загадкой», Д.Асемоглу приходит к выводу: проблема даже не в незнании, а в том, что следование рекомендациям, обеспечивающим набор условий для экономического развития, не отвечает интересам правящей элиты. Действительно, в таком случае налоги наше все, бюджет — вот наш набор экономического развития; налоги, сборы растут, бюджет увеличивается — это сила! Но Д.Асемоглу идет еще дальше — фундаментальная причина отсталости в приоритете экстрактных институтов, созданных для изъятий доходов и богатства у одной части общества ради выгоды другой его части, над инклюзивными институтами, обеспечивающими гарантии прав собственности, позволяют и поощряют участие больших масс людей в различных видах экономической деятельности, приносящих наилучшее использование их талантов и мастерства и дающих индивидам делать тот выбор, который они желают, дают им возможность реализовать это право. По мнению Д.Асемоглу, именно инклюзивное общество создает богатство и обеспечивают устойчивые темпы роста. А экстрактные институты «могут воссоздавать себя под различными обличиями», к тому же экстрактные институты не создают стимулы к инновациям, в результате чего «эффект колеи» усиливается и экономика загоняется в «порочный круг» отсталости. Это точно про Дагестан! Проблема развития — как от «порочного круга» перейти к «благому кругу», от тупика авторитаризма к свободному обществу? Ну, напоследок, предупреждение от Д.Асемоглу: «Страны становятся провалившимися государствами не по причине их географии или их культуры, но по причине наследия экстрактных институтов, которые сосредотачивают власть и богатство в руках тех, кто контролирует государство, открывая дорогу волнениям, распрям и гражданской войне».

В проекции на Дагестан, пока продолжает иметь место приоритет авторитарной, бюрократической власти и многочисленного множества квазиинститутов, существенные диспропорции в структуре экономики, давление государственной и бюджетной части экономики на рыночную, что тормозит экономику. В то же время обширна ненаблюдаемая экономика, отток из региона населения, предпринимателей, материальных и финансовых ресурсов, обусловленных отсутствием соответствующих современным требованиям конкурентных преимуществ у региона. А что же делать с рисками, которые пока остаются высокими? Риски переносятся на население и предпринимателей, которые, в связи с этим теряют доходы. Высокие риски подталкивают оставшихся предпринимателей к гонке высоких прибылей, с целью быстрее вернуть вложенные деньги, а для этого приходится завышать цены и уходить от налогов. Эту экономическую дилемму можно разрешить только в случае наличия ответственной власти, обеспечения законности, правовой защиты собственности, безопасности капитала, мотивации инвесторов на долгосрочный период. Процесс снижения рисков будет носить системный и продолжительный характер, что поначалу сложно измерить по фактическому результату. Но системное снижение рисков – прямая задача правительства. Какие риски, и в какой степени, правительству удалось снизить, нивелировать? Или все риски по-прежнему останутся на плечах населения, бизнеса? Какие неопределенности снижены, и какие горизонты развития, открыты, детально проработаны, спланированы? И что правительство предпринимает для того, чтобы не на словах, а на деле перейти от административного и карательного подхода в сборе налогов, к системе мотивационной и стимулирующей?

Правительство Дагестана не в состоянии изменить даже собственную закостенелую структуру, которая явно отстала от должной экономической динамики. А необходимость важнейшей для власти в переходный период системы целевого отбора кадров на государственную и муниципальную службу подменили сомнительными конкурсами. Попытка «правовой модернизации» республики и в тоже время ее подмена многочисленными назначениями «варягов», не является ли попыткой отодвинуть местные элиты от власти, по сути, опасной затеей и тупиковым путем “развития”? И так были проблемы отсутствия выборности и системы меритократии, многочисленных примеров силового захвата должностей во власти, а теперь, к ним добавляется проблема другого порядка? Кто же будет управлять республикой через пять лет, десять? Варяги? Закон метрополии один – центр управляет регионами, опираясь на местные элиты и взращивая их. Не прекращаются попытки выстраивания всякого рода “дагестанских башен” власти, более того, пытаются обозначить какие-то свои будущие конфигурации власти. И все чаще из уст руководителей Республики Дагестан, выступающих на совещаниях и других официальных публичных мероприятиях звучат “мы”, “у нас” – что это, полная потеря субъектности Республики Дагестан, государственного образования в составе Российской Федерации, республики, имеющей свою Конституцию? Кто это, “мы”? У кого, “у нас”? В таком случае, дагестанский народ должен знать, у кого “у нас” произошло катастрофическое падение в сфере промышленного производства – на треть объема за неполных два года, кто это “мы”, которые допустили увеличение безработицы, снижение реальных доходов населения, увеличили число находящихся за чертой бедности дагестанцев с 350 тысяч человек в 2017 году, до 500 тысяч в 2019 году, и кто “мы”, которые не смогли освоить выделенные дагестанцам на 2018 год бюджетные средства в полном объеме? Если дагестанцы в свое время смогли защитить огромную страну и сохранить ее целостность, они тем более в состоянии защитить свою Республику. В Республике Дагестан проживают народы с огромным опытом государственности и с исторической памятью, народы, которые еще 2500 лет назад имели свою государственность, и 200 лет назад тоже.

Но нам трудно судить «варягов» – нам вряд ли суждено быть судьями. “Мы” вчера (во многом и сегодня) – республика полного экономического и политического банкротства, благодаря, прежде всего, власти так называемой компрадорской региональной «элиты» без всяких идеалов, беспринципной, вороватой, ненасытной, а зачастую и кровавой; вчера еще республика плутократии – политического господства богачей, при котором государственная власть служила интересам богатой верхушки господствующего класса при полном бесправии остального населения; еще совсем недавно республика национальных и семейно-тухумных властных кланов, в большинстве своем бесплодных и деквалифицированных чиновников, общества нарастающего клерикализма и религиозной нетерпимости, глубоких человеческих драм, обсчетов, обмеров, обвесов граждан с глубоко пропитавшимся запахом уголовной субкультуры. Некоторые из наших публицистов, конечно, встают в позу праведников – быть может, от безысходности. Мы не судьи, а жертвы. Нам не судить, а выбраться бы хоть на какую-нибудь твёрдую поверхность из этого «кораблекрушения» надежд и идеалов трех миллионов, уверенности в завтрашнем дне. Потому не будем судить. Мы будем думать, анализировать и, по мере своих сил и понимания, предлагать решения и помогать в их реализации.

Когда же республиканское правительство приступит к своей ключевой функции: оптимизации, улучшению структуры экономики? Отраслевой, в соответствии со сравнительными преимуществами, производственно-технологической, в части которой, мы, безусловно, отстали, структуры доходов\расходов и, прежде всего, изменению структуры обеспеченности факторами производства – земля, труд, капитал (ресурсы, информация, управление). Какие из факторов производства улучшено правительством и насколько, чтобы обеспечить экономическую динамику? Какие существенные ресурсы включены в хозяйственный оборот благодаря правительству, бюджетным программам, муниципалитетам: земля, море, горы, природные ресурсы, нематериальные активы? Почему имея высокий потенциал, огромный незадействованный потенциал, лучшие природно-географические условия, сравнительные преимущества во многих отраслях, лучшие логистические возможности, достаточно большой внутренний рынок, высокую экономическую активность населения, правительство не в состоянии обеспечить экономический рост? Вместо того, чтобы добиться экономического роста и экономического развития, а налоги принимать как логический результат правильной и эффективной государственной экономической политики в этих ключевых направлениях, правительство требует налоги.

Стоит напомнить: Южная Корея, Сингапур, Тайвань, Гонконг добились в свое время выхода из колеи бедности, перехода к развитию и потрясающих успехов не за счет денег метрополии или увеличения сбора налогов, наоборот, в такой ситуации идут на налоговые послабления и широкие преференции, а за счет лучшего государственного управления и эффективной рыночной экономики, и, в частности, посредством улучшения структуры обеспеченности факторами производства и налаживания экспорта. Как видим, не налоги, а совершенно другие факторы обеспечивают развитие, а чтобы совершить скачок, необходимо продолжительное время поддерживать темпы роста экономики не менее чем 7% в год: в Дагестане пятый год подряд темпы роста ближе к нулевым или отрицательные!

Именно переход от социализма к рынку, правильное целеполагание и эффективное управление переходными процессами, умелое сочетание государственного регулирования и рыночных механизмов – сбалансированное решение известной «проблемы несводимости», лежат в основе китайского «экономического чуда». У нас же происходит столкновение двух систем – государственной и рыночной, что вызывает все больше противоречий и ограничивает конкуренцию. У бизнеса не так уж много шансов на развитие в ситуации, когда государство одновременно и устанавливает правила игры, и выступает в роли судьи (часто выступая на стороне «своих») и является сильным рыночным игроком. Тут предпринимателям лишь бы выжить. В этом плане примечательно недавнее заявление Главы Дагестана В.Васильева, что он выделил предпринимателю земельный участок 70 га в Дербентском районе. Хотя данный земельный участок еще летом 2017 года был обнесен забором и уже обрабатывался предпринимателем, вопрос в другом: что же делать остальным предпринимателям, чтобы получить землю? Идти к Васильеву? Но до него далеко и каждый ли пятый, десятый… предприниматель дойдет! В АГП и правительстве выстроена своя система редутов и круговой обороны.

Дагестану еще предстоит преодолеть знаменитые «три китайских кризиса» 1970-1980 годов: кризис с/х, кризис муниципалитетов и кризис крестьянства. В республике больше половины, сельское население, с очень высокой долей безработных (25-30%). Сельскохозяйственное производство региона в основном сосредоточено в домашних хозяйствах (3\4 продукции отрасли) с их малоквалифицированым и низкопроизводительным трудом, с трудно поддающимся современным технологиям производства мелкоконтурным земледелием. Такой характер отрасли не позволяет получить импульс дальнейшего роста и развития, а как же развиваться сельским муниципальным образованиям? Эта ситуация требует кардинальных решений. Если в аграрной республике нет государственной аграрной политики, скажем, как в Белгородской области на протяжении 20 лет, то, как решать более серьезные проблемы, системные кризисы? Сколько в Дагестане фермерских хозяйств? Одна тысяча, две? В Индии, где население больше в 400 раз, 150 млн. фермерских хозяйств! Сколько фермерских центров создано с помощью правительства Дагестана, муниципалитетов и сколько фермерских хозяйств реально получили государственную поддержку или кредит под низкий процент? Субсидирование с\х отрасли не решает проблему. И откуда у правительства деньги на субсидии? Ведь у правительства нет своих денег. Получается, что город живет за счет села, правительство одновременно за счет и села, и города, и промышленности, но в итоге субсидирует или напрямую финансирует нежизнеспособные, неэффективные предприятия? Увеличили мы общий выпуск, стали от этого богаче? Почему бы эти деньги не направить на создание республиканского Фермерского центра, зональных фермерских центров, других центров компетенций для культивирования современных агротехнологий? Возможно, где-то есть и успехи, но зачем бравировать бумажными племенными хозяйствами – кто их проверял, инспектировал, актировал, где же от них эффект генерации отрасли, в чем он выражается? Зачем рекламировать 400 метров водовода на рисовые поля, когда у правительства давно должен быть проект восстановления системы мелиорации всей территории республики, и на 400 тысяч метров? Ведь такая система была, действовала в советский период. Прежде чем докладывать федеральному министру о полной обеспеченности Дагестана картофелем и молоком собственного производства, не помешало бы провести анализ структуры их продаж на республиканском рынке. То же самое касается овощей – убрать капусту, и какими же своими овощами обеспечено население, насколько, не говоря уже о перерабатывающих производствах?

Подлинными задачами власти, правительства является эффективное управление общественными активами, природными ресурсами и человеческим капиталом. Ключевой вопрос в том, сумеет ли правительство реформировать себя, стать функциональной и эффективной, открытой для общества платформой? Министерства, ведомства, муниципалитеты должны стать центрами компетенций и открытыми командами развития. Функционирование и развитие — две составные части экономической системы. И если проблемы с функционированием, более того, если эта часть системы исчерпала свой потенциал, то и развитие невозможно. Проблемы функционирования в Дагестане, с одной стороны, в большом количестве министерств, ведомств, порой дублирующих друг друга и, собственно, в крайне широком и в то же время устаревшем функционале министерств, ведомств. С другой стороны, в низкой квалификации государственного аппарата. Широкий функционал не дает возможности особо выделить ключевые проблемы и направления развития, а недостаточная квалификация – и выявить ключевые направления, и сосредоточить на них и усилия, ресурсы, и добиться результата.

Но вопрос должен быть поставлен намного шире – необходимо упорядочение во всем функционировании правительства, муниципалитетов, федеральных территориальных органов, как единой системы власти. Министерства, ведомства должны стать открытыми системами и платформами развития. Нужны широкие политические, институциональные и экономические реформы. Какие реформы объявлены, утверждены\бюджетированы, планирует или проводит правительство Дагестана? Необходим двойной маневр правительства — одновременно налаживая функционирование, выйти на планы, программы, проекты по развитию. В части функционирования необходимо отметить, как минимум три позитивных сдвига: упорядочение бюджетных расходов и контроль; реализацию проекта «Бережливое правительство»; начало реализации нацпроектов. Но следом можно отметить и три провала, «зияющие пустоты»: отсутствие системного анализа, экономического анализа, инвестиционного анализа; отсутствие решений и действий по экономическому росту; отсутствие решений и действий по экономическому развитию.

После широкой общественной, деловой и научной критики, во многом справедливой, а дагестанское общество до предела разочаровалось в обещаниях предыдущих властей и заждалось перемен к лучшему, в феврале текущего года была утверждена Программа деятельности Правительства РД до 2024 года. Хотя Программа была утверждена без публичного обсуждения сформированного проекта, наступила какая-то определенность в том, что собирается делать исполнительная власть за следующие пять лет и в каких направлениях, а также каких «высот» в социально-экономическом развитии региона она собирается достичь.Если судить по показателям Программы по годам и в конце ее периода, то она не удовлетворяет требованиям фактического положения дел, обусловленным состоянием планируемого объекта, имеющимся возможностям и настоятельной необходимости ускоренного социально-экономического развития республики. Темпы роста основных показателей развития на уровне инфляционных прогнозов или немного выше, показатели между собой зачастую не согласованы и т.д. В целом, Программа правительства не соответствовала ситуации даже на тот момент, хотя бы потому, что не удалось сконцентрировать внимание на системных проблемах и ключевых направлениях развития.

Не говоря о том, что Программа не соответствуют нынешнему положению вещей и национальным целям, принятым национальным проектам страны по направлениям стратегического развития, определенных Указом Президента РФ от 7.05.2018 г №204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». Это документ без души, без созидательной энергии и стимулов мобилизации для исполнения. Так бывает, когда серьезные, судьбоносные документы развития не обсуждаются с широкой общественностью и с профессиональным экспертным сообществом. Такая же ситуация, а во многом еще хуже, сложилась по Махачкале: опубликованный еще 22 апреля общефедеральной командой экспертов пилотный доклад форсайт проекта “Перспективы Махачкалы как агломерации” с полсотни страниц текста стратегического содержания для Махачкалы остался без всякого внимания и правительства Дагестана, и администрации города. Судя по всему, администрация Махачкалы продолжает работать с “нулевым” уровнем стратегического планирования, с таким же уровнем проектно-инвестиционной работы.

Стратегия-2035 Республики Дагестан, которую взялись разрабатывать по требованию центра и работа уже объявлена завершенной (! а публичное обсуждение проекта документа, ведь это требование закона?), больше походит на документ «по необходимости» и вряд ли выведет на концептуально новую, интегральную модель региональной экономики, на инвестиции или может стать документом стратегического рыночного планирования и проектирования территории в принципе. Известный российский экономист Ю.Яковец предупреждает (книга “Глобальные экономические трансформации 21 века”): “Знать, почему и куда нужно идти, какова конечная цель движения и пути ее достижения – очень важно, но это еще полдела. Не менее важно иметь долгосрочную, научно обоснованную стратегию движения к этой цели, надежные инструменты и механизмы реализации этой стратегии и опираться на социальные силы, способные осуществить движение по заданной траектории”. Насколько в Стратегии-2035 заложены источники, факторы экономической динамики, какова модель развития, какие инструменты, механизмы и ресурсы их реализации обеспечены, в чем финансовая, инвестиционная стратегии Дагестана, и есть ли инвестиционный план?

Инвестиционные проекты реализуются («133 стратегических проекта» (!), по заявлению председателя правительства Дагестана А.Здунова), но почему-то многие по 3-5 лет и даже более, на стадии реализации, никак не получат завершенный цикл и не выйдут на свои производственные мощности? Так и не получили должной реализации проекты создания в Дагестане туристического кластера, Каспийского хаба. Проекты реализовывались и в предыдущие периоды, за последние годы созданы несколько крупных инвестиционных площадок и индустриальных парков, но почему промышленное производство из года в год снижается? Не увеличивается доля промышленного производства в ВРП? Разве мало проектов в сфере с\х, перерабатывающей промышленности? Разве мало проектов реализуются за счет бюджетных денег? Но почему занятость не увеличивается, а экономический рост практически остановился, в отрицательной зоне?

Часть 2. Стратегия.

Необходимо сделать так, чтобы экономический рост был более устойчивым и более динамичным. В.В.Путин.

Прежде чем приступить к определению стратегии, необходимо “разделить” категории экономический рост и экономическое развитие, которые часто воспринимаются как идентичные. В своём базовом научном труде — монографии «Теория экономического развития», впервые вышедшей в 1911 году, Йозеф Шумпетер определил экономический рост как количественные изменения — увеличение производства и потребления со временем одних и тех же товаров и услуг (рост производительности труда\объемов производства-общего выпуска и рост доходов\расходов-потребления), измеряемых как изменения стоимости ВВП или национального дохода. Экономическое развитие Й.Шумпетер определил как положительные качественные изменения, новшества в производстве, в продукции и услугах, в области управления, в других сферах жизнедеятельности и видах экономической деятельности в государстве.

Известный польский экономист Гжегож Колодко (замечательная книга «Мир в движении») дает следующее определение: развитие или социально-экономическое развитие – это движение вверх всей социально-экономической системы. Оно осуществляется путем количественных и качественных изменений не только в сфере производства и распределения, инвестиций и потребления, но и в части применяемой техники и технологии производства, способов управления, экономической политики, характера и качества институтов, культурных предпочтений и исповедуемых ценностей, состояния природной среды, общественных отношений. Развитие должно быть в меру сбалансированным в плане: финансовом, экономическом, экологическом, социальном, институциональном, политическом.

В отличие от категории «экономический рост», категория «экономическое развитие», вкупе с часто рассматриваемой дилеммой рост\развитие, оказалась настолько сложной, что однозначно ее определить и выработать общие механизмы крайне затруднительно. Поскольку исходные условия различаются порой значительно, то и рецепты не могут быть одинаковыми в экономиках разных типов. Всего два уже общепринятых постулата – прежние темпы роста, передовых в плане его достижения за последние три десятка лет стран, далее практически невозможны (звучат даже призывы к «нулевому росту» для развитых стран), и что не капитал, природные ресурсы будут в основном определять темп экономического роста, а другие важные факторы, особенно качество человеческих ресурсов – в корне меняют представления об экономическом развитии и, соответственно, стратегии его достижения. Хотя общепризнано, что основа экономического развития – экономический рост, дискуссии по источникам и факторам экономического роста, моделям роста в каждой конкретной экономической ситуации, на определенный период, и по возможным моделям экономического развития в долгосрочном периоде, не прекращаются. Но Г.Колодко признает: знания, новые технологии, качество человеческого капитала, ценности, институты и политика по-прежнему будут иметь определяющее значение для темпов экономического роста и модели устойчивого развития.

И что нас ожидает в ближайшем будущем и как на него повлиять – это задачи и анализа, и стратегии. При всей неопределенности будущего, и даже возрастающей неопределенности в мире, форсайт, системный анализ, концептуальные и прикладные стратегии позволяют снижать неопределенность и риски. Какие цели и задачи, соответственно, решения, актуальны, в связи с этим? В первую очередь, выход Республики Дагестан из депрессивного и кризисного состояния, превращение в регион с опережающими темпами развития, выход на лидерство среди регионов страны по развитию человеческого капитала. Для этого необходимо: а) изменить среду: новая система – это новая среда (новые политическая среда, социальная среда, деловая среда);б)осуществить новую постановку системы власти (новую структуру власти, подбор кадрового состава, системы стратегического управления развитием); в) выработать и реализовать стратегию перехода (рыночная трансформация экономики, с широким включением незадействованных ресурсов, использованием новых технологий, маркетинга и проектов, проектно-инвестиционных инструментов), осуществить переход от затратной бюджетной модели хозяйствования к новой модели экономического роста и экономического развития на базе собственного потенциала и инвестиций.

Какие региональные стратегии развития возможны?

Конкурентная стратегия (конкурентного стоимостного строения продукта за счет существующих производственных мощностей, доступного сырья и дешевой рабочей силы) – применяется в отраслях промышленного производства.
Стратегия «вытягивания» (увеличения производства товаров традиционной специализации региона с внедрением новых технологий и при налаживании каналов сбыта, продаж) – применяется для увеличения производства продукции национальных ремесел, фермерских и личных подсобных хозяйств.
Стратегия усиления сильных сторон (особенностей региона и уникальных отличий) – применяется с целью эффективного использования сравнительных преимуществ: географических, природных, климатических и других особенностей, уникальных отличий и благоприятных факторов региона.
Отраслевые стратегии (стратегии развития традиционных отраслей региона, предприятий и продуктов) – применяется с целью восстановления и развития отраслей традиционной специализации региона и организации кластеров.
Стратегия фокусирования (на главном продукте и доминирования на профильных рынках страны) – применяется для усиления позиций поставляемых за пределы республики товаров, увеличения доли рынка.
Стратегия инноваций (внедрение новых технологий, освоения новых отраслей и предложение новых товаров для рынка) – применяется в традиционных для региона отраслях и в отраслях «новой экономики».

Пространственная стратегия – создание новых полюсов развития. Стратегия предусматривает: проектирование новых жилых и рекреационных зон, дополнительной инфраструктуры туристско-рекреационного комплекса в прибрежной зоне; проектирование окраинных территорий городов, с проведением дорог с твердым покрытием и благоустройством, созданием в них производственных, торговых предприятий с привлечением местных предпринимателей; проектирование территорий для создания инвестиционных площадок строительства жилых микрорайонов и городов-спутников; проектирование территорий инвестиционных площадок, промышленных зон и размещения логистических мощностей; проектирование территорий для создания зон развития интенсивного земледелия.

Ресурсно-факторная стратегия – создание точек роста.Данная стратегия основана на вовлечении в хозяйственный оборот благоприятных факторов и неиспользуемых ресурсов через формирование инвестиционных предложений, реализации на их основе инвестиционных проектов. Необходимо более эффективно использовать действующие виноградный, плодоовощной ресурсные массивы, вовлекать в хозяйственный оборот имеющиеся резервы, такие как земельные, водные, рудных и нерудных материалов, рекреационные.

Инвестиционная стратегия – создания инвестиционных площадок, привлечения инвесторов и реализации инвестиционных проектов: вприбрежной рекреационно-пляжной зоне туризма с реализацией на этой территории профильных инвестиционных проектов с привлечением ОАО «Курорты Северного Кавказа», местных предпринимателей; создание логистических комплексов и развитие транспортной сети, с привлечением представителей диаспоры; инвестиционные строительные площадки, с привлечением инвесторов и крупных компаний-застройщиков, созданием инвестиционного пула на основе государственно-частного партнерства; инвестиционные площадки интенсивного земледелия, создания тепличных хозяйств и закупочных кооперативов, с привлечением предпринимателей, фермеров; инвестиционные площадки создания винзаводов с полным циклом переработки винограда и реализации бутилированной продукции, строительства заводов по розливу овощных и фруктовых соков.

Кластерная стратегия. Чтобы выйти на уровень самоорганизации и самоокупаемости, протокластерам требуются поддержка государства и организационные формы, иначе они остаются в латентном состоянии. Наряду с территориально-производственными кластерами, требуется анализ новых кластеров: туристско-рекреационного, возобновляемых источников энергии, образовательного, инновационного, малых предприятий и др.

Маркетинговая стратегия. Сложился негативный образ региона, фактически имиджевый кризис Дагестана. При этом перед маркетингом стоит задача не только улучшения имиджа или брендирования – это очень узкое понимание задач. Маркетинг территории должен быть сквозным, начиная с анализа рыночных возможностей, маркетинга каждого продукта, предприятия, отрасли, инвестиционного проекта, муниципального образования. Это вопрос глобальной конкурентоспособности региональной продукции, региона в масштабах страны. Территория должна предлагать не только достопримечательности и товары, но и новые возможности для бизнеса, и свободные ниши для инвесторов, новые целевые рынки для производителей товаров, инвестиций, туризма, новых жителей.

В качестве опорной стратегии для Дагестана следует выделить стратегию использования сравнительных преимуществ. Известный китайский экономист Джастин Йифу Лин (книга «Демистификация китайской экономики”) считает в долгосрочном периоде стратегию использования сравнительных преимуществ региона предпочтительной, чем стратегию отказа от использования сравнительных преимуществ, и более эффективной. По мнению, Дж.Лин, стратегия отказа от использования сравнительных преимуществ максимально капиталоемкая, требует огромных инвестиций за короткий период времени и, в то же время, не гарантирует достижение устойчивого развития в долгосрочном периоде. «Новая индустриализация» в Дагестане по примеру и в масштабе 1950-1970-х годов, вряд ли возможна, хотя сам опыт весьма полезен.

По мнению известного российского экономиста В.Мау, в настоящее время поднимается вопрос не о догоняющей индустриализации, а о догоняющей постиндустриализации: именно в этом долгосрочная проблема развития российского общества. Особенность «догоняющего развития» в том, что в мире одновременно используются и низкие, и высокие технологии во всех отраслях: задача развития не в принудительной новой индустриализации, а в новой, сбалансированной структуре постиндустриальной экономики, включая «новую экономику», «зеленую экономику», принципы «устойчивой экономики». Догоняющее развитие подразумевает создание таких условий, чтобы бизнес и общество сами искали и нащупывали новые приоритеты. Государственная политика не подменяет рынок, а дополняет его. Роль государства в том, чтобы вовремя замечать и поддерживать успешные частные компании. Как считает В.Мау, системный кризис предполагает формирование новой модели экономического развития, и лишь с ее появлением начинается преодоление кризиса, именно в обретении новой модели роста – стимулирующая роль структурного кризиса. Важны не только темпы, но в наших условиях качество роста важнее. Вопрос стоит о новом качестве роста, структуре роста, его способности обеспечивать модернизацию. Для равновесия системы необходимо резко изменить параметр его порядка – увеличить рыночную составляющую, частный капитал: размер частной собственности, объем частных инвестиций и объем частного производства. Дать свободу реализации своих способностей, возможностей, каждому. В.Мау совершенно справедливо отмечает: стимулирование неконкурентоспособных производств со стороны правительства лишь консервирует их отсталость. Необходим качественный рост с опорой на институты: большинство экономических проблем имеет институциональную природу.

Дагестану предстоит серьезная и длительная трансформация в сфере пространственного планирования, территориального развития, в плане формирования новой модели экономики, новых центров роста, изменения структуры экономики, перехода от затратной бюджетной на ее проектно-инвестиционную модель, одновременно снижая риски. Но для перехода, развития, необходимы условия: свободное общество и конкурентная экономика. Это предмет государственной политики, именно государство должно выступить заказчиком развития и обеспечить условия. Как использовать социальную энергию и экономическую активность населения, природно-географический потенциал региона, опыт отраслей, деловую активность, какие ресурсы, рычаги, механизмы задействовать, какие компетенции развивать, как сосредоточиться на планировании ключевых направлений развития – вот задачи республиканского правительства, проводника государственной экономической политики.

Дагестан нуждается в новой экономической политике, сочетающей срочную антикризисную программу действий с долгосрочным прогнозированием и стратегическим планированием отраслей, муниципалитетов. С целью поиска приоритетов и направлений развития необходимо провести: а) форсайт территорий (зон, агломераций), включая форсайт Махачкалинско-Каспийской агломерации; б) форсайт муниципальных образований; в) форсайт отраслей; г) научно технологический форсайт; д) форсайт кластеров. Для выполнения столь сложных задач целесообразно создать специальную экспертную площадку форсайтов, в том числе с привлечением экспертов со стороны. Итоговыми документами реализации форсайт проектов могут быть соответствующие планы, программы, проекты, создание институтов развития, например, Центра кластерного развития, Регионального фермерского центра и др. Ряд возможных проектов стратегического развития Махачкалы с целью перехода «точечного» города в агломерацию и перечень институтов развития предложены в опубликованном 22 апреля 2019 года пилотном докладе форсайта «Перспективы развития Махачкалы как агломерации». Согласно документу, Махачкала имеет все возможности стать новым центром экономического роста всего Северного Кавказа. Но сегодня у города нет ни видения перспектив, ни стратегии развития, ни инвестиционного плана.

Новая стратегия долгосрочного развития Республики Дагестан должна быть нацелена на качественные изменения в сфере образования, культуры и экологии – при ухудшении этих трех параметров не может быть и речи о процессе развития; главные цели: качественная трансформация среды, повышение качества человеческого капитала и качества институтов. По-прежнему актуален знаменитый лозунг «институты имеют значение» и не менее громко прозвучавший: «культура имеет определяющее значение». Ключевые направления развития в сфере экономики: стратегическое рыночное планирование, модернизация существующих производств, внедрение новых технологий и маркетинга; организация институтов развития, инвестиционных площадок, индустриальных парков, кластеров; инвестиции в создание новых центров экономического роста (Махачкалинско-Каспийская агломерация, кластеры) и туристический комплекс, как основных драйверов экономики. Пилотным в этом плане может стать комплексный план развития Дербента, но у проекта свои проблемы и риски, которые желательно нивелировать в начале пути.

Правительству Дагестана еще предстоит выработать инвестиционную стратегию республики, провести инвестиционный анализ и выйти на инвестиционный план, провести кластерный анализ и представить программу кластерного развития. Пока нет ни соответствующих условий, ни привлекательного инвестиционного предложения со стороны правительства к бизнесу. Ситуация парадоксальная – проекты есть (их даже 133), а инвестиции крайне малы. При существующих бюрократических барьерах, коррупции, при стоимости кредита 15% годовых и выше, при высоких ценах на энергоносители и, соответственно, низкой конкурентоспособности производимых товаров, инвестиций не будет или они вовсе теряют свой экономический смысл, если иметь ввиду эффективность и возвратность. Нужны дешевые «длинные деньги», инвестиционные «якоря» и механизмы «якорения» крупных инвесторов. А для этого у правительства должен быть достаточно проработанный, обоснованный и объемный инвестиционный план, масштабное предложение для бизнеса, широкие стимулы и специализированные институты развития.

Диагностика, исследование потенциала, создание муниципальных реестров инвестиционных проектов, муниципальных и межмуниципальных инвестиционных площадок могли бы стать весомой частью глобального предложения для бизнеса, предпринимательского сообщества. Много проектов надмуниципального характера и общетерриториального значения, которые без вмешательства извне, планирования на уровне региона, вряд ли реализуемы. Примеры: создание межмуниципального мусороперерабатывающего завод, создание межмуниципальных инвестиционных площадок, межмуниципальных производственно-логистических центров, бизнес-инкубаторов, фермерских центров и т.д. Резерв территориальной диверсифицированной инвестиционной политики, инвестиционного потенциала в муниципальном разрезе республики, огромный и далеко не использованный.

Проблема экономического роста Дагестана в низком уровне инвестиций, чтобы вовлечь, задействовать в экономике критическую массу ресурсов для взрывного роста. Кроме того, для модели роста необходимы решения по расширению торговли, масштабированию бизнеса и увеличению знаний (модель роста по Смиту – Солоу). Причем, для получения синергетического эффекта, инвестиции и ресурсы должны быть задействованы во многих сферах, отраслях экономики одновременно. Проблемы следующего цикла – низкий уровень переделов, соответственно добавленной стоимости, низкий уровень технологий, низкая производительность труда и низкая эффективность экономики. Хотя, цикл один – именно подобные характеристики фундаментальных параметров региональной экономики и не притягивают инвестиции. И задача стоит не в увеличении объема потребления ресурсов, а в более эффективном их использовании. Но, прежде всего, проблема экономического роста в уровне технологического оснащения экономики и проникновения новаций в целом (модель роста по Кондратьеву-Шумпетеру). Сочетание использования сравнительных преимуществ и внедрение новых технологий являются и стратегиями, и залогом устойчивого роста и развития региона в долгосрочном периоде.

Проблема экономического роста и экономического развития Дагестана не в размере бюджета, а, во-первых, в размере совокупного богатства, увеличение которого достигается через увеличение доходов — а реальные доходы населения снижаются, равно стимулированию экономического роста через улучшение платежеспособности спроса — который из года в год ухудшается, и равно накоплению/инвестициям в основные фонды, и, во-вторых, в общей массе денег для обслуживания экономики. И спрос, и сбережения/накопление, и общая масса денег в Дагестане просто подорваны снижением реальных доходов населения на протяжении нескольких лет подряд, разгромом банковской системы и снижением доступности денег, а теперь и одновременно административным, бюрократическим, налоговым прессингом в сфере бизнеса. Государственная экономическая политика не может быть сведена только к фискальной – она важна и налоги надо платить, но где же промышленная политика, аграрная, финансовая, инвестиционная?

Конечно, у нас есть понимание наличия другого множества функций правительства: в сфере хозяйства, общества, безопасности, муниципалитетов, управления столь сложным регионом в целом. Но власть сегодня должна не просто управлять, а поставить значимую трансформативную цель и сменить парадигму развития на новую, которая открывает принципиально новые прорывные возможности: в мире радикальные изменения коснулись общества, рынка, технологий – темпы изменений таковы, что отсталость сегодня может стать отставанием навсегда. Масштабы и скорость технологического прорыва в мире таковы, что мы не просто отстанем – в будущем нас будут эксплуатировать те, которые не только не подошли к нашим границам, но и вовсе не знают о нашем существовании. Мы уже платим огромные «налоги» Apple, Samsung и даже всему Китаю, покупая их товары. Вместе с тем, мир движется к индивидуализации, персонализации потребления, даже к демаркетизации экономики, что открывает новые возможности для местной экономики.

Идеи определяют экономические условия. Идеи определяют развитие. Идеи – наше все. Но где же наши идеи? Какую определяющую идею или идеологию выбрать Дагестану, когда «налоги – наше все!»: ведь известный в истории распад Римской империи произошел вследствие фискального кризиса, когда выполняя непомерно большие государственные и социальные обязательства, повышали налоги и ужесточали их сбор? Разве допустимо увеличивать сбор налогов в ситуации продолжительного отсутствия экономического роста и снижения реальных доходов населения? Или «институты имеют значение», но какие институты, и за «окном» институтов – люди, их традиции, культура, убеждения, интересы? Даже неформальная экономика – это часть нашей экономики, наши люди и с ними тоже надо уметь работать, уметь выводить из тени соответствующими стимулами ее здоровую часть. Какую стратегию выбрать – выжидательную, в лоне большого федеративного государства и под «крылом» нарастающей финансовой помощи центра или собраться идеями, компетенциями, ресурсами, выработать и реализовать «собственную» модель развития?

Какую модель роста Дагестану выбрать: накопительную, «сбережений\инвестиций», когда по причине деформированной структуры экономики, сбережений катастрофически мало, нет акционерного капитала и не работает фондовый рынок, а инвестиции затруднены? Или инновационную модель, когда она при действующем укладе жизни дагестанцев и ценностях практически отодвинута на второй план? Ведь еще классики учили: инновации преодолеют депрессию. Инновационно-прорывной сценарий, экономика «знаний\новаций\технологической креативности», все еще актуальны для Дагестана, и мы теряем время. В своей великолепной книге “Взрывной рост” Салим Исмаил демонстрирует новые технологии бизнеса и инструменты корпоративного управления, каким образом, за счет каких стратегий роста и новаций создаются корпорации с капитализацией в 1 трлн. долларов! В не менее замечательной книге “Создавая инновации” Натан Ферр раскрывает все “секреты” разработки инновационного продукта и выхода с ним на рынок. Вопрос в том, как в Дагестане культивировать новые технологии бизнеса и инновационную среду?

Или все-таки, модель использования сравнительных преимуществ – наше все, и у Дагестана практически нет выбора, используем то, что есть: факторы природно-географические, море, горы, ресурсы чистой воды, логистические, туристско-рекреационные? Когда вся территория Дагестана может превратиться в “национальный парк” туристического типа и мы, в хорошем смысле слова обречены на туризм навсегда? Почему бы нам не заявить: экология – наше все! Следом создать крупный экопродуктовый кластер для поставок продукции на весь Ближний Восток. Сохранить, то, что было, есть и улучшить – тоже стратегия. Или ключом к преодолению экономической отсталости могут стать высокая экономическая\деловая активность дагестанцев и новый прагматизм, способные обуздать кризис и вывести республику на траекторию развития?

Но где взять новые силы и новые ресурсы, когда в «колее» кризиса застряли все, включая правительство? Где та “золотая последовательность”, которая шаг за шагом позволит Дагестану выйти из кризиса? Лучшая в мире российская экономическая школа теории систем, циклов и кризисов, трудами которой успешно пользуются во всем мире, ждет своих новых исследователей и практиков. Классики учили: кризисы конечны и важнейшим конечным результатом кризиса является качественный скачок. Какие источники роста актуальны? В каких отраслях возможны радикальные сдвиги? Какие центры экономического роста проявляются? Быть может, происходящая трансформация капитализма и совершенствование многоукладной экономики предоставляют Дагестану новый шанс использовать свои преимущества солидарного общества и солидарной экономики, мелкотоварного уклада, семейно-натурального уклада, увеличения общественной доли экономики – недостатки дагестанской экономики неожиданно могут обернуться преимуществами?

А может, главная движущая сила роста Дагестана – рост населения, структура населения и рост потребностей? Ведь не должны быть население, собственные граждане, проблемой! Свобода, равенство, справедливость, которые так востребованы в дагестанском обществе, разве не могут быть заложены в основу нового витка нашего общественного и экономического развития? Сама структура республиканской экономики подсказывает: резервы роста производства огромны. Несмотря на общемировую тенденцию роста экономики услуг, производство остается базисом любой экономики, а вся остальная надстройка считается чуть ли не паразитической. Казалось бы, “вечный драйвер” дагестанской экономики – торговля, но уже теряет свои былые позиции. Пока ясно одно: надо выйти за пределы своего кругозора и не считать существующее положение нормальным. Экономика, всего лишь продукт сознания: каковы наши идеи и знания, такова и наша экономика.

Президент России В.Путин не раз заявлял о необходимости нового вектора в развитии страны. “Мир в целом находится в состоянии трансформации: очень мощной, динамично развивающейся трансформации. Если мы вовремя не сориентируемся, если мы вовремя не поймем, что нам нужно делать и как – отстать можем навсегда” – В.Путин на съезде ЕР. Шансы опоздавших к развитию прыгнуть на подножку стремительно уходящего экспресса мирового развития также стремительно тают. Будущее не ждет – оно уже наступило: разрывы и неравенство в мире увеличиваются, мы не должны остаться по ту сторону «великого разделения». Задачи выработки нового взгляда на Дагестан, включая диспозицию сегодня, альтернативное видение будущего Дагестана, стратегию экономического развития, опорные проекты будущего, программы развития территорий, городов, районов и создание команды развития, по-прежнему остаются актуальными.

• Следующая публикация В Дагестане уничтожаются Ачикольские озера
• Предыдущая публикация Когда проблема – в отсутствии мусора

Добавить комментарий

Подписывайтесь на РИА Дербент в соцсетях: