Минус материнский капитал: за то ли судят дагестанского олимпионика?

21.07.2017 00:28

Громкое уголовное дело против бывшего руководителя дагестанского отделения Пенсионного фонда РФ Сагида Муртазалиева и бывшего главы Кизлярского района Дагестана Андрея Виноградова, добравшись до Московского городского суда, рискует развалиться.

Как и другое нашумевшее «дагестанское дело» — бывшего мэра Махачкалы Саида Амирова, который сейчас отбывает пожизненный срок, процесс Муртазалиева-Виноградова изначально носил неприкрытую политическую окраску. Опальных дагестанских руководителей представили общественности как очередных «архитеррористов», хотя куда более оправданным выглядел бы интерес правоохранителей к более прозаичному предмету — многочисленным фактам, указывающим на широкомасштабные махинации в дагестанском пенсионном фонде в тот период, когда им руководил Сагид Муртазалиев, олимпийский чемпион Сиднея по вольной борьбе, известный также под прозвищем «Голодный».

Напомним, Сагид Муртазалиев и Андрей Виноградов стали фигурантами уголовных дел ровно два года назад. Им инкриминируются тяжкие уголовные составы УК РФ: ч. 1 ст. 205 (содействие террористической деятельности), ч. 3 ст. 317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов), ч. 2 ст. 105 (убийство по предварительному сговору). Однако в руках российского правосудия пока находится только Андрей Виноградов, задержанный в ходе спецоперации в конце июля 2015 года. Сагид Муртазалиев еще до того, как в его отношении были возбуждены уголовные дела, выехал за границу и, по имеющимся данным, пребывает там до настоящего момента. Еще в сентябре 2015 года власти Дубая отказали России в выдаче заочно арестованного в РФ Муртазалиева по причине того, что подозреваемый — это еще не признанный виновным.

«Судьбы этих фигурантов сейчас зависят одна от другой, — рассказал EADaily присутствовавший 17 июля на слушании дела против Виноградова в Мосгорсуде журналист Андрей Союстов. — Еще на стадии предварительного следствия было сказано, что если Виноградова признают виновным и осудят, то от этого зависит и успех экстрадиции Муртазалиева, который сейчас, по некоторым данным, находится в Дубае. Есть основания полагать, что для решения дальнейшей судьбы Муртазалива там тоже ожидают исхода судебного процесса над Виноградовым. В случае осуждения последнего Муртазалиев имеет неплохие шансы, пусть и с заметным опозданием, оказаться в Москве на скамье подсудимых. Но, если судить по тому, что я видел на суде, шансы эти сводятся к минимуму».

По словам Андрея Союстова, дело демонстрировало склонность к развалу уже на стадии опроса свидетелей, чьи показания были приобщены к делу: «На предварительном следствии, которое проводилось в Дагестане, эти свидетели давали изобличительные показания против Виноградова и Муртазалиева, выражали желание всесторонне помогать правоохранителям. А когда их приглашают дать показания в Москве — они сразу „идут в отказ“. Кто-то под любым предлогом отказывается лететь в Москву, а те, кто уже высказался в ходе процесса, корректируют свои предыдущие показания в пользу обвиняемых, причем в самых мелочах, от которых как раз зависит вердикт суда».

Последнее соображение Союстов иллюстрирует на таком примере: «Свидетель на предварительном следствии показывает: подъехала на нескольких машинах охрана Муртазалиева, все выскочили с оружием, начали угрожать. Свидетель все видел, с его слов записано верно, им прочитано, об уголовной ответственности за дачу ложных показаний он предупрежден. А в Мосгорсуде тот же свидетель утверждает: подъехала машина, из машины вышли (не выскочили!) несколько человек (не вся охрана!). Оружие было не у всех, а у одного охранника — грубо говоря, карабин „Сайга“ за плечами, а может, и не „Сайга“. Свидетель, отрицая свои же собственные предыдущие показания, на суде говорит: охранники никому не угрожали, а мирно беседовали… Тем самым обозначенная в приобщенных к делу показаниях острота конфликта, которая, по идее, должна лечь в основу обвинительного приговора, в ходе публичного опроса свидетелей все более убирается».

Здесь следует пояснить, что главным фигурантом в этом деле, безусловно, является Сагид Муртазалиев — куда более влиятельная фигура, чем Андрей Виноградов, по большому счету, всегда выступавший пешкой в дагестанской политической игре. В свое время, когда Муртазалиев, покидал пост главы Кизлярского района, он просто оставил Виноградова (ранее, как считается, бывшего водителем Муртазалиева) «на хозяйстве», а все принципиальные для этой территории вопросы решал сам.

Перемещение Сагида Муртазалиева в кресло руководителя отделения Пенсионного фонда по Дагестану произошло в 2010 году, и за несколько лет под руководством бывшего олимпионика за этим учреждением сложилась совершенно определенная репутация. Дело в том, что Пенсионный фонд занимается не только собственно пенсиями, но и материнским капиталом, поэтому в Дагестане с его быстро растущим населением должность руководителя отделения ПФ по определению является чрезвычайно влиятельной, а на деле и «хлебной». Да и с пенсионеров в этой республике хоть отбавляй, причем непропорционально большую долю среди них занимают инвалиды, которые на самом деле являются вполне трудоспособными гражданами, просто нашедшими хорошую возможность получать средства к существованию из государственной казны. Ну, а о том, какие махинации в Дагестане ведутся вокруг маткапитала, там знают, наверное, даже дети — во всяком случае, объявления со словами «материнский капитал» и телефонами висят в республике чуть ли не на каждом столбе. И всем прекрасно известно, что за ними скрываются лица, которые за определенную мзду помогут этот капитал обналичить.

Однако, инкриминируя Сагиду Муртазалиеву террористические составы преступлений (которые еще надо доказать), следствие вообще фактически проигнорировало все эти хорошо известные сюжеты. «Криминальные схемы с материнским капиталом и другими экономическими преступлениями фигурантов, что называется, „утонули“, — пояснил EADaily знакомый с ситуацией источник в правоохранительных органах. — Растормошить дагестанских правоохранителей на объективное и всестороннее расследование деятельности группы Муртазалиева — Виноградова не представлялось возможным. Дагестанская Фемида действовала настолько вяло, что за дело взялась ФСБ, которая и организовала задержание Виноградов силами своего Центра специального назначения. Нельзя сказать, что дагестанские силовики совсем бездействовали. Они собирали материал, систематизировали… Но потом материалы дела странным образом зависают, пропадают, а то и вообще внезапно сгорают, вместе с вещдоками».

Любопытно, что по схожему сценарию развивалось и расследование дела Саида Амирова. Первоначально, сразу после задержания 1 июня 2013 года, его подозревали в участии в организации убийства следователя Арсена Гаджибекова, но затем неожиданно возник еще один эпизод. Якобы Амиров готовил покушение на все того же Сагида Муртазалиева, причем совершенно фантасмагорическим образом — с использованием переносного зенитно-ракетного комплекса «Стрела», из которого планировалось сбить самолет с Муртазалиевым. Причем держалась вся эта версия на показаниях одного человека — бывшего сотрудника дагестанской прокуратуры Магомеда Абдулгалимова (он же «Колхозник» или «Мага Колхоз»), которого арестовали незадолго до Амирова совершенно по другому делу. На суде Колхозник рассказывал о жутких пытках, которым его подвергали в СИЗО, но суд эти факты оставил без внимания и дал Амирову по внушительным террористическим статьям 10 лет строгого режима — а после этого вернулся к делу об убийстве следователя Гаджибекова и вынес бывшему мэру Махачкалы уже пожизненный срок.

Кстати, защита Амирова на первом процессе очень рассчитывала на личное присутствие Сагида Муртазалиева, который в версии следствия оказался потерпевшим (до появления показаний Абдулгалимова сам о том, естественно, не ведая), но прославленный олимпионик, которого считают чуть ли не дагестанским «Робин Гудом», заявил, что его жизни угрожает опасность, и общался с судом по видеоконференцсвязи. Хотя, возможно, он просто не стал появляться на суде, дабы под скрупулезным опросом адвокатов Амирова не сказать что-нибудь лишнее не в пользу версии следствия. Но, «засветившись» в деле Амирова, Муртазалиев оказался на «коротком поводке», и все его немалые политические амбиции (в Дагестане поговаривали, что он метит на место Амирова) после этого не стоили уже ничего. Попросту говоря, Муртазалиеву два года назад дали понять, что для занятий политикой нужно быть больше чем борцом, сменившим трико на деловой костюм.

Если же вернуться к делу Амирова, то все составы обвинений, предъявленные бывшему мэру, многие наблюдатели в Дагестане восприняли с откровенным скепсисом. Не то чтобы Амиров был чист перед законом — но судить его надо было явно не за это. Например, в поле зрения следствия совершенно не попали предполагаемые связи с Амировым Ибрагима Гаджидадаева, долгое время считавшегося дагестанским террористом номер один. В марте 2013 года, когда силовикам наконец удалось его ликвидировать, в Махачкале только ленивый не говорил о том, какие люди прикрывали его деятельность, и среди первых в этом списке значился именно мэр Махачкалы. Кроме того, за полтора десятилетия руководства Амирова в Махачкале скопилось поистине бесчисленное количество нарушений земельно-имущественного законодательства, по которым можно наверняка было возбудить десятки уголовных дел, но вместо этого запутанные земельные сюжеты достались новым главам администрации города, которых с тех пор сменилось уже три. Причем, как выяснилось уже в момент пребывания Амирова в заключении, все эти годы в Махачкале действовала банда, занимавшая подделкой свидетельств прав собственности на землю. Но виновных, как водится, не нашли.

В случае с делом Муртазалиева возникает такое же ощущение, что правоохранители намеренно изначально превращали его в политическое, оставляя в стороне куда более очевидные потенциальные обвинения. То, что социальная сфера Дагестана, в частности, материнский капитал, быстро превратится в одну сплошную криминальную схему, стало ясно уже после того, как Муртазалиев в 2010 году стал руководителем отделения Пенсионного фонда, сказал EADaily бывший вице-премьер Чечни, доктор экономических наук Магомед Чагучиев, заслуженный строитель РФ.

«Назначили Муртазалиева туда сразу же после того, как президентом Дагестана стал Магомедсалам Магомедов, — напоминает Чагучиев. — Предыдущий глава отделения Амучи Амутинов, у которого до этого Муртазалиев был замом, уволился без объяснения причин, оговорившись только, что „была установка сверху“. До этого Амутинов пережил покушение на убийство. Напомню цифры оборота структуры, которую вверили Муртазалиеву: в 2010 году бюджет дагестанского отделения ПФР составлял 40 миллиардов рублей. Кто в нормальной стране должен отвечать за деньги на пенсии, пособия, другие социальные выплаты? Человек с дипломом экономиста, юриста, медика, социального работника. Мы удивились, когда на этой должности оказался борец Сайгид Муртазалиев, у которого, как я знаю, и законченного высшего образования нет».

При этом, по словам Магомеда Чагучиева, финансовой документацией по схемам с маткапиталом ведал не сам Муртазалиев, а одна из сотрудниц отделения Пенсионного фонда, которая сразу же скрылась за пределами России, когда за Виноградовым два года назад прибыл спецназ ФСБ. «Часть документов удалось уничтожить, часть находится неизвестно где. Но с момента старта уголовного дела в отношении Виноградова — Муртазалиева ситуация в дагестанской социалке лучше не стала. Не исключено, что просто избавились от прежних руководителей, чтобы схему „облагородить“ и доверить для проформы другим людям», — говорит Чагучиев.

Исламовед и этнополитолог Алексей Малашенко полагает, что аналогии между делом Муртазалиева-Виноградова и делом Саида Амирова вполне оправданны: «Оба дела, как я вижу, проистекают из внутриполитической борьбы внутри самого Дагестана и за его пределами — на уровне условных „башен“ Кремля. Что-то точно доказать, инкриминировать в таком контексте практически невозможно. Исход дела будет зависеть от поворотов ситуации, чей клан сильнее или слабее. Но по степени влияния Муртазалиев — это все же не Амиров, чьи деяния были у всех на виду и который с президентами Дагестана и даже московскими чиновниками общался свысока. Насколько деяния Амирова чистоплотны, на это до поры до времени закрывали глаза. Кремлю важнее была лояльность элит и внутренняя стабильность, и всем в Москве было понятно, что в дагестанской элите праведников нет. А Муртазалиев — это другой случай. Амирова нужно было наказать, и его наказали, с Муртазалиевым же может быть все иначе. Думаю, уголовное дело в отношении „Голодного Чемпиона“, которому прочили славу второго „дела Амирова“, зачахнет. Если, конечно, не появится на горизонте человек, который обернет ход процессов так, что Виноградов и Муртазалиев окажутся очень надолго в местах не столь отдаленных».

Что же касается нарушений в Пенсионном фонде и других экономических махинаций, то, по мнению Алексея Малашенко, сейчас все эти сюжеты просто сводят до уровня частных малозначимых разборок между дагестанскими кланами. «Сейчас на повестке дня другое — президентские выборы в России, и лишний раз копошиться в региональном грязном белье резона мало. Если дело Муртазалиева-Виноградова не развалится окончательно, то вообще уйдет в тень», — считает эксперт.

EA Daily