Земля раздора. Как Дагестан оказался на грани межнационального конфликта

Одной из главных тем общероссийского съезда ногайского народа в Дагестане стал вопрос о так зазываемых самозахватах земли фермерами и скотоводами, которые дагестанские власти решили узаконить.

Ногайской степью пользуются горские народы Дагестана для выпаса скота, они пользуются так называемыми землями отгонного животноводства на равнине: пригоняют с горных пастбищ свой скот на зиму, но фактически отары и стада остаются в степи круглый год. Таким образом, по словам местных жителей, природа не успевает восстанавливаться и степь стремительно превращается в пустыню.

Локальная хозяйственная проблема на Кавказе грозит превратиться в межнациональный конфликт, в котором тесно сплелись интересы коренных народов и местных чиновников. Судя по речам на съезде, люди настроены довольно решительно.

Там же активно звучали призывы не дать спору перерасти в межнациональный конфликт, а затем и обращение к президенту Путину вмешаться в ситуацию.

Ногайцы – десятый по численности народ Дагестана, один из так называемых коренных. Роль ногайцев в Дагестане всегда была незавидной, существовал народ относительно автономно, в крупных городах Дагестана почти нет ногайских диаспор – они живут в степи. О специфике дагестанских народностей – в нашей справке:

Конфликты из-за земель между разными народностями Дагестана, после развала Союза стали происходить регулярно. Власти и полиция, как правило, мирному решению споров способствовать не могут – во многом потому, что сами полицейские и чиновники принадлежат к той или иной общине и должны отстаивать ее интересы, иначе свои просто не поймут.

Бизнес и власть в Дагестане традиционно существуют по канонам, оформленными многие десятилетия назад: руководство регионом, владение активами – все это распределяется между группами влияния, семьями и кланами. И если ты не являешься представителем одного из них – то никогда не сможешь занять влиятельную должность. О сложной дагестанской иерархии – справка НВ:

До сих пор земли отгонного животноводства в Ногайском районе не были оформлены в частную собственность, фермы горских народов Дагестана появились там стихийно, а власти Дагестана решили эти поселения оформить в собственность. Это вызвало резкий протест представителей ногайских народов, которые заявили, что хотят распоряжаться ими самостоятельно и только они смогут сберечь земли от опустынивания.

В чем суть конфликта и почему местные жители не верят в государственное регулирование рассказывает журналистка Юлия Юзик, которая живет и работает в Махачкале.

— Юлия, расскажите, как вы оцениваете ситуацию с протестом на съезде ногайского народа, который сегодня звучит, раздается с трибун, о том, что нельзя ни в коем случае официально регистрировать эти муниципальные образования, которые образовались на сельхозземлях в Дагестане?

Юзик: Вы знаете, мне кажется, что этот конфликт, возможно, как-то подогревается извне, потому что Дагестан – очень многонациональный, вы знаете, и эта тема всегда была очень такая, золотая жила для тех, кто хочет как-то что-то расшатать. Мне эта ситуация непонятна, поскольку во время своей избирательной кампании я как раз приезжала на эти земли и встречалась с людьми, которые живут на этих территориях, мы приезжали туда с коллегами из журнала Spiegel, ситуация такая, что люди живут на этих землях, люди из нагорного Дагестана, из горных районов, они живут там десятилетиями.

— А почему, если десятилетиями они живут, то об этом так громко ногайцы, коренные жители равнин, заговорили только сейчас?

Юзик: Они живут там еще с советских времен, их, грубо говоря, спускали с гор для возделывания вот этой огромной степи, потому что она была непригодна для любых сельхоз нужд. В основном, это аварские районы, людей из нагорного Дагестана спускали туда по комсомольским разнарядкам для того, чтобы они реально вкалывали там и готовили эту землю, чтобы в нее было что сажать, пасти там скот и так далее. Жили они себе жили, они все время находились в статусе достаточно неопределенном, то есть как кочевники, когда мы смотрим какие-то там фильмы исторические, вот кочевники в степи. Вот они живут в принципе почти так же с 2014 года, потому что подняли вопрос о том, что надо как-то их куда-то определять.

— То есть у них нет ни фельдшерских пунктов, у них нет местного самоуправления?

Юзик: Эти люди практически, знаете, как бомжи. То есть у них есть регистрация по месту района в нагорном Дагестане, в котором они не живут уже годами, десятилетиями, а живут на этой земле, здесь их дом, они здесь разводят скот. И с 2014 года они не имеют вообще, можно сказать, юридического статуса.

— Подождите, но если одни люди говорят, экологи, например, что овцы, грубо говоря, съедают все, и там образуется пустыня, с другой стороны, люди живут в этих поселениях, и надо как-то жить, это все понятно. Такое впечатление, что есть чиновники, которым или никто не доверяет, или они не в состоянии регулировать это.

Юзик: Ситуация чуть-чуть другая. С 2014 года они находились в таком статусе, что они не могли определить своих детей в школы, в больницы. Я писала об этой ситуации, многие писали об этой ситуации, и я лично, например, в начале сентября передавала письмо от жителей этих районов Рамазану Абдулатипову, писала об этом, когда мы приезжали туда, чтобы этот вопрос, наконец, решили. Потому что с 2014 года люди реально совершенно, как будто они не граждане Российской Федерации.

— Ногайцы, которые приехали сегодня на съезд, они будут что делать, как вы думаете, в этой ситуации?

Юзик: Ногайцы будут пытаться заморозить этот вопрос, потому что, наконец-то, честно говоря, я за то, чтобы Абдулатипов этот вопрос решил. Я лично к нему обращалась, потому что я встречалась с этими людьми, мы весь день ездили, разговаривали со всеми, смотрели, как они живут, этим людям надо было помочь.

— Юля, спасибо. Рамазан Алпаут, журналист проекта “Кавказ.Реалии”. Ты слышал все, что говорила сейчас Юлия, ты согласен с ней?

Алпаут: Я думаю, что у Юлии такой эмоциональный подход к этому делу, она пытается говорить о каких-то человеческих вещах.

— О человеческих историях, там люди живут.

Алпаут: Но проблема заключается в том, что к этой проблеме нужно относиться законодательно, то есть есть законодательство, есть российское законодательство, которое должно соблюдаться.

— Что это за земли, они физически как называются сейчас? Такое впечатление, что есть ногайский народ, который говорит, что это наши исконные земли, но при этом они этому народу физически не принадлежат, это не частная собственность.

Алпаут: В Российской Федерации нигде земля не принадлежит народу законодательно. Но земля может принадлежать муниципальным образованиям или российскому государству. Но в данном случае мы имеем дело с особым статусом этих земель. В Дагестане это земли от гумного животноводства, соответственно, это земли сельхоз назначения. По законодательству Российской Федерации, на землях сельхоз назначения запрещено возводить объекты капитального строительства, то есть там не должно быть селений.

— А эти селения как выглядят? Это действительно капитальное строительство?

Алпаут: Где как. Например, в том же Бабаюртовском районе это в принципе такие же селения, как и местные селения.

— То есть поселок с газом?

Алпаут: С газом, со школами, с поликлиникой.

— То, что чиновники разрешали все это строить, зарабатывая, видимо, какие-то деньги на этом, на землях, которые неправильно зарегистрированы, – это же в чистом виде они подставили людей, которые это делали, и тех, и других столкнули лбами. Я неправ?

Алпаут: Абсолютно правы. Поэтому я бы хотел прокомментировать слова Юлии, которая говорит, что кто-то извне подогревает эту ситуацию. На самом деле никто извне это не подогревает, самый главный виновник всех этих событий – это чиновник дагестанский, который на протяжении долгих лет творил эти вещи, которые идут вразрез с законодательством.

— Если сейчас Рамазан Абдулатипов политической волей своей примет этот закон, подпишет, эти селения все официально оформят, то местные жители, которые живут друг с другом, разные народы, они как-то смирятся с этим соседством?

Алпаут: Тут есть разные вариации, как это будет легализовано, то есть если оно будет легализовано. Есть вариант, когда они легализуются, но остаются в рамках горных районов, то есть представляете себе, где-нибудь Гунибский район, и у него есть такой анклав где-нибудь в Бабаюртовском или в Ногайском районе и так далее. И второй вариант, когда их легализуют, и они входят в состав, допустим, того же Ногайского района или Бабаюртовского района, там несколько районов с такими проблемами. Я думаю, что это будет стимулировать межэтническую напряженность, потому что мы сегодня увидели, как в одночасье до 6 тысяч ногайцев, по разным данным, от 3 до 6 тысяч ногайцев вышли защищать свои земли и говорить власти, что они не согласны с тем, что власть намерена сделать.

На мой взгляд, чиновничий аппарат Республики Дагестан является некой такой другой национальностью, которая преследует абсолютно свои интересы, а не интересы какого-либо народа. Я далек от того, чтобы полагать, что дагестанские власти в угоду каким-то этническим группам делают что-то. Они делают в своих интересах, но в результате получается ситуация, когда стравливаются два или много народов.

https://www.currenttime.tv/a/28553685.html

Метки: Ногайский район

• Следующая публикация Участники программы переселения в Дербенте ждут встречи со Степашиным
• Предыдущая публикация Фильм Андрея Караулова об “эпохе Абдулатипова”: “Раньше выстрела не падать …”

Добавить комментарий

Подписывайтесь на РИА Дербент в соцсетях: