Болью пропитана память адыгов

Опубликовано 29.05.2015 20:00

Сегодня исполняется 151 год окончания Кавказской войны. С 1858 по 1865 годы, только по официальной статистике со своих земель было выселено до полумиллиона черкесов, потому эта дата называется у адыгских народов «Днем памяти и скорби».

О проблемах черкесов в современной России, о межнациональной политике в стране, о бесперспективности борьбы с исторической памятью о трагических датах в судьбе северо-кавказских народов и многих других темах в интервью “OnKavkaz”рассказала культуролог, президент Северокавказского открытого фестиваля документального кино и телевизионных авторских программ «Кунаки», руководитель Центра этнопроблематики в СМИ при Союзе журналистов РФ Сулиета Кусова.

Сулиета Аслановна, в прошлом году, 21 мая адыги (черкесы) отмечали трагическую дату – 150-летие окончания Кавказской войны. Черкесский вопрос, вопрос признания геноцида черкесов был особенно обострен в предолимпийский период. Скажите, добились ли черкесские организации чего-либо из предъявляемых к России требований, и каковы сейчас настроения в адыгском обществе в преддверии Дня Памяти и Скорби?

– Что значит, черкесы требовали от России? Мы уже несколько столетий живем в составе России полноценными ее гражданами. По итогам Кавказской войны все адыгские территории стали частью большой империи, правда, почти c 90% потерей коренного населения. Все знают об этом трагическом исходе черкесов (адыгов) в Турцию и далее рассеивание этноса по миру. Потеря самого пассионарного генофонда это и есть наша главная проблема, которую особенно высветила олимпиада в Сочи, потому что у нас не хватило национального духа и сил, чтобы заявить о себе во время такого значимого события. Мы так и не были представлены миру, как коренное население территории проведения Олимпиады, на чем, собственно, настаивали все здравомыслящие адыги. Все закончилось появлением очередной кавказской страшилки под названием «черкесский вопрос», который превратился в многоходовую, многоканальную операцию. На нем пиарились, на нем разыгрывались политические сюжеты, он стал угрозой срыва олимпиады. Ну, нет у адыгов на это ни желания, ни персоналий, ни культурных и политических и, тем более, экономических возможностей. Но пошумели вокруг этой темы здорово. Я не хочу сегодня вдаваться во все перипетии «черкесского вопроса».

Достаточно подробно я осветила это в прошлом году в статье «Время исповедаться и победителям и побежденным» на «Кавполите». Сейчас только хочу напомнить, что моя родная Адыгея, к несчастью, погрязшая в коррупционно-властном беспределе, не смогла войти в предолимпийскую программу. Все что досталось адыгам во время олимпиады – пластмассовый павильончик, где им позволили попеть и поплясать, а «старейшинам» в папахах изобразить «экзотик» для иностранцев, ну и прочие погремушки для папуасов. Вот от этого очень больно, если хотите, нас просто унизили. Простите за грубость, но как говорят в Одессе «Вас тут не стояло». Напомню, что в Австралии, между тем, первыми олимпиаду открывали представители коренного населения в набедренных повязках, а в Канаде племенной вождь аборигенов сидел на трибуне рядом с президентом Всемирного Олимпийского Комитета. Я думаю, адыги в черкессках, открывающие олимпийское шествие не испортили бы картинку. Лазаревский район, основной район обитания коренных жителей Причерноморья шапсугов, даже не вошел во все эти предолимпийские проекты. Не решен был главный вопрос – признание парламентом Краснодарского края адыгов-шапсугов коренным населением Причерноморья со всеми вытекающими отсюда преференциями. И не перевернулся бы мир, если бы, наконец, по справедливости восстановили старое название района Шапсугский, а не ныне Лазаревский, в память о царском полководце, который покорял это население, при всем моем к нему уважении, потому что он честно исполнял долг перед отечеством. Только очень хочется, чтобы у этого отечества сегодня не было пасынков. А пока шапсуги находятся в Лазаревском районе, как экзотический компонент кубанского многоцветия, один из одуванчиков в кубанском национальном букете.

Честно говоря, рассуждать на эту тему мне уже не хочется. Потому что, находясь внутри этноса, я прекрасно понимаю, мы доживаем свое этногенетическое время на циферблате истории. Так случилось, что нашим проклятием стала наша благодатная земля – берег Черного моря от Новороссийска до Абхазии. Она была слишком стратегически необходима империи, но без народа. И наша собственная адыгская вина, еще до конца не осмысленная внутри этноса, что мы бросили свою землю и поплыли к чужим берегам. Да, для переселения предлагались не лучшие территории, но это были территории России, и возвращение обратно было бы возможным. А сейчас после столетней разлуки, воссоединение российских и зарубежных адыгов невозможно, мы ментально разные. Они вросли в приютившую их землю. В наших шапсугских аулах под Краснодаром (кстати, еще одна наша проблема: разделенность на собственной земле), проживают адыгские семьи из Сирии. Я вижу, что им не уютно здесь, да и мы их не ощущаем как своих, есть какой-то между нами невидимый барьер. Вот так еще одна черкесская страшилка – «Как вернутся адыги оттуда! Как заполонят Русь-матушку» – рассыпается. Господа патриоты, успокойтесь, не вернутся. Нет у них ни сил, ни желания ехать, а у нас нет возможности их принимать.

Возвращаясь к вопросу 150-летия – важнейшая дата в судьбе кабардинцев, черкесов, адыгейцев, да и всего Северного Кавказа была отмечена крайне убого и скудно. В Адыгее вообще это были позорные дни, когда глава республики Аслан Тхакушинов перестарался в угодничестве федеральному центру. Закрытая церемония по пропускам в театре, не убранная грязная площадка перед обелиском Кавказской войне, и там, на этой не ухоженной, не подготовленной площадке какое-то лицемерное возложение корзины с цветами и по домам. Вот я спрашиваю себя: «Кто нам запрещал достойно эту дату встретить в Адыгее, достойно почтить память тех, кто не по своей воле попал в жернова истории?» И надо жестко проконстатировать, что сбивание накала памятных национальных дат, особенно для кавказских народов, идет из Москвы. Вспомним случай с Русланом Кутаевым, которого посадили в тюрьму только за то, что он собрал конференцию по депортации вайнахов. Как можно траур выветрить запретом? Это как Штирлиц в логове фашистов отмечал 23 февраля: печеная картошка и немое пение про себя русской песни. Хотят, чтобы так и адыги отмечали свои памятные даты? Как можно запретом убить память? Это очень топорная и неумелая политика. И я не знаю, что такое национальная политика, национальное согласие, национальный мир, на чем это все будет базироваться, если нет уважения к прошлому, нет всеобщего национального катарсиса? У нас столько консолидирующих исторических сюжетов, что не надо Москве бояться чьей-то национальной памяти. –

Вы будете принимать участие в этом году в траурном шествии? Как будут проходить мероприятия в Вашем родном селе и на всем побережье Черного моря, в шапсугских аулах?

– Никак они не будут проходить. С каждым годом их все больше пытаются спустить на тормозах. Подключаются ФСБ, МВД, высматривают, выискивают неблагонадежных, а вдруг эта горстка адыгов развалит Россию. Подобная истерика постыдна для такой большой и мощной страны, как Россия.Боязнь собственных народов унижает Россию. Что касается меня, я не хожу на массовые мероприятия. Я человек, работающий со словом, это мой главный стяг, мое оружие, способ озвучивания своей позиции. Да и из моего поколения, пуганного, мало кто участвует, в связи с той атмосферой, которая создана вокруг этих шествий. Но для молодых, очень молодых мальчиков и девочек, этот день становится великой возможностью заявить преданность своей истории, своим прадедам, своему народу. Мой соплеменник, крупный бизнесмен, сын которого учится в Англии, рассказывал, что каждый год он приезжает из Лондона, чтобы с друзьями взять адыгские флаги и выйти на митинг. Запретить – это значит спровоцировать в них жажду сопротивления. Я думаю, это должны понимать нынешние стратеги – идеологи. Все так стремительно меняется в этом мире. Вы знаете, на каком языке разговаривают между собой в социальных сетях молодые адыги российские и зарубежные? На английском! Потому, что многие из них уже не знают своего языка. Вот такая новая реальность. Заметьте, что среди зарубежной адыгской молодежи достаточно людей вписанных в европейский мейнстрим, и они предлагают своим российским соплеменникам цивилизованные формы протеста типа флэшмобов. Так что, возможно, мы еще столкнемся с новыми формами участия молодежи в национальных знаковых датах.

Конструкторам национальной политики следует учитывать аудиторию, которую они предполагают вовлечь в «фонтан дружбы». Уж точно знаю, что эти блинно-шашлычные переплясы с выпеканием экзотичных калачей и пирогов – самое распространенное нынче средство национальной консолидации. Оно, может быть, хорошо для моего поколения или по-младше, потому что мы и без того пропитаны советским интернационализмом. А вот «племя молодое и незнакомое» требует новых форм и новых стратегий. Поэтому, возможно, помимо шествий, в скором будущем, формы таких мероприятий будут разнообразиться и приспосабливаться к новому миру. Но сама суть трагедии, чем дальше от нее, тем прочнее проникает в национальное самосознание молодых. Это правда и ее нужно учитывать.

– В прошлом году в Москве состоялся круглый стол на тему “Кавказская война в исторической памяти народов Кавказа”, но там не нашлось места ни одному историку из Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Дагестана. Можно ли это назвать конструированием новой «старой» истории или окончательным вычленением со страниц академической литературы правды о Кавказской войне?

– Если вы имеете в виду тот круглый стол, который в Общественной палате РФ проводил Султыгов Абдул-Хаким, то это очевиднейшая отмывка президентского гранта, который непонятно на какие проекты получил господин Султыгов. Это еще один пример, куда уходят гранты, так нужные людям, которые ведут реальные, значимые проекты. Я назвала этот стол «мухоморным» и в республиках Северного Кавказа ему уже дали оценку наши историки. Явно люди, которые взялись за него, плохо представляли историю темы, за исключением двух-трех участников. Действительно, почему не нашлось места республиканским историкам?

Во – первых, дорогу надо оплачивать, траты лишние…, во-вторых, задачей круглого стола не было выяснить истину, сконструировать стратегию. Те тексты, которые звучали на круглом столе, в республиках были озвучены еще 20 лет назад. Были изданы многие архивные материалы, в том числе и царских историков. На народы обрушился с ног сшибающий шквал информации, спокойно переварить который позволило только врожденное здравомыслие и историческая приверженность северокавказцев к российскому государству. В то время, работая в ГТРК КБР, я делала цикл передач на эту тему. И, зачитывая ряд документов о переселении в Турцию, о военных жертвах, прекрасно понимала, что такой жесткой фактологией я могу возбудить национальное самосознание. И мы все, и журналисты, и приглашенные историки на всевозможных круглых столах пытались найти нужную тональность для этой темы. Все точки над i давно расставлены. И теперь, когда я вижу как кучка московских «знатоков» истории и экспертов по Кавказу «жует» такую острейшую тему Кавказской войны как жвачку, я понимаю, как страшно «далеки они от народа», точнее от реальности.

Самое главное, что никто даже не собирается писать полную историю столетней Кавказской войны. И вообще, хочу отметить, что вот это восприятие Северного Кавказа московскими «кавказоедами», как экспериментальной лаборатории, где у собаки Павлова изучают рефлексы, вызывает на местах уже даже не сожаление, а иронию, потому что в республиках существуют блестящие ученые, научные центры, которые давно уже наметили масштаб осмысления Кавказской войны, обозначили стратегически важные темы, раскрытие которых поможет, прежде всего, современной кавказской политике.

Потому, что многие проблемы, которые как снаряды детонируют в нашей новейшей истории, были заложены еще там, в эпоху столетней Кавказской войны. Я говорю о конкретных темах, в рамках интервью не буду останавливаться на них подробно. Я считаю, что кавказцам давно пора отметить и журнал «Звезда», и питерскую кавказоведческую школу и дорогого моему сердцу Якова Гордина, которые подняли глубинные пласты Кавказской войны, выпустили в свет важнейшие первоисточники. А книги самого Гордина должны быть настольными для людей в Москве, занимающихся Кавказом. Пока в столице я слышу только чавканье компиляторов и это дает мало надежды на благостную перспективу. – Некоторые из руководителей черкесских (адыгских) республик уже многие годы не принимают участия в мероприятиях по случаю траурной даты 21 мая. Как это воспринимается жителями региона? – Как не принимают? Принимают. Я не знаю таких случаев, чтобы руководители не принимали участия. Было бы странно, если бы они осмелились в этот день не оказаться со своим народом.

В контексте политтехнологии это было бы безграмотно, поэтому они принимают участие, только в скромненьких официальных мероприятиях, по определенному сценарию. Их участия ровно столько, чтобы, как говорится, и от своих не оторваться и к чужим не примкнуть. И в этом смысле мне их даже жалко, потому что у них тоже есть своя память, свои семейные сюжеты, свои предки, но федеральный центр дал другую установку – не усердствуйте! Правда в этом ряду Аслан Тхакушинов – глава Адыгеи занимает особое место. Такое ощущение, что он вообще без рода и племени. Его отечество – деньги, деньги, деньги… Поэтому в Адыгее, самой пострадавшей от мухаджирства (исхода) наиболее цинично проходят памятные мероприятия, и это абсолютно отдаляет народ, особенно молодежь от власти.

– На фоне официального молчания и непричастности, в адыгских медиасообществах, среди молодого поколения в социальных сетях рождаются флешмобы, такие, как повязывание зеленых ленточек, но и их, в прошлом году, внесли в перечень экстремистских материалов. Скажите, можно ли отнять память, заставить такими способами целый этнос забыть о трагедии или это лишь обостряет раны?

– Вопрос сам по себе риторический. Я не знаю, у кого можно отнять национальную память. Тех, кто подвержен этносклерозу называют манкуртами, это страшные особи. Слава Богу, на Кавказе таких единицы. А когда их набирается много, этнос вступает в свой предсмертный этап существования. Лев Гумилев назвал эту стадию «сумерки этноса», когда народ больше не плодоносит пассионариями, они раздражают его, он хочет тихо состарится и умереть. Хвала Всевышнему, Северный Кавказ далек от этой стадии. И только адыги из всех народов Северного Кавказа более близки к ней. Эта страшная истина, но ее нужно признать. Правда, у каждого народа остается еще шанс на возрождение. Потом, давайте пошире на это посмотрим? Ураганный ветер глобализации заставляет держаться крепче за родную очажную цепь, чтобы не сдуло из истории. Это известная истина: на глобальное человечество отвечает локальным. Есть замечательная книга, недавно выпущенная социологом Иониным «Восстание меньшинств» перекликающаяся с известной книгой Хосе Ортега «Восстание масс», написанной в начале века. Ионин хорошо объяснил, почему мир будет двигаться к локальным сообществам и в этом смысле мы не исключение. Особенно молодежь демонстрирует национальную гиперактивность, особую «любовью к родному пепелищу» и «отеческим гробам».

Адыги, конечно, в смысле национальной консолидации слабоваты. Истоки этой немощи в Кавказской войне. Уникальны в этом смысле дагестанские народы и вайнахи. Вот ими Северный Кавказ и спасется. Это они зададут в ближайшее время перезагрузку кавказской матрицы. Поверьте на слово, хотя аргументации для этого предостаточно.

– И, все же, мы живем в составе России, которая в сегодняшнем своем виде очень болезненно воспринимает вопросы памяти кавказцев, связанной с трагическими датами. Стоит ли нам самим пересмотреть историю и отношение к ней или все-таки возможны компромиссы друг с другом, а не с совестью?

– Смелый, однако, вопрос! Но замечу, мы не просто “все же живем в составе России”, а мы обречены жить в составе России. Более того, нам предначертано историческим провидением жить в составе России. Потому что, если бы Всевышним было задумано по другому, то по Северному Кавказу гуляли бы иранцы, турки…, но наши предки выбрали Россию, и Кавказская война была одним из этапов российско-кавказских отношений, пусть жестоким, кровавым, но не самым главным. Существовала экономика, политика, культура, которая влекла Кавказ к России, но самое главное, существовал русский народ с особой плавильной ментальностью, с особым характером, который легко приспосабливался сам к завоеванным и приспосабливал инородцев к имперским реалиям. Это не реверансы, это констатация исторических фактов. В российской истории существует извечное раздвоение на правящую элиту и народ.

Политики и генералитет конструируют имперские проекты, а исполняет их гиперзависимый от собственной власти, вечно нелюбимый ею, простодушный, великодушный и доверчивый русский народ. Этими чертами он уравновешивал ту неоправданную жестокость, на которую обрекал российских инородцев имперский завоеватель. Это тоже еще один урок Кавказской войны, который сегодня необходимо извлечь и проанализировать. Кто сегодня представляет национальным окраинам русский народ? Где эти лики, лица? Пока мы видим только морды, мордашки… и безликость.

“Русский проект,” “Русский мир” главными полпредами которых становятся “Хирург “- Залдостанов, господин Стариков с его «Антимайданом», и не дай бог, господин Кургинян, господин Дугин и далее по “списку” – отталкивает и пугает. Если они и им подобные назначены нести русскую идею в массы, ну тогда мы все прискакали к заветному камню из русских сказок, где указатели требуют выбора: “налево пойдешь – коня потеряешь”, “направо пойдешь – головы не снесешь”, и тут пора расходиться каждому по своему маршруту. Не дай бог это пережить! Потому что, если русский цивилизационный проект, а не тот скукоженный этноправославием, вдруг прекратит свою пульсацию – это будет цивилизационной катастрофой для Северного Кавказа. Потому что придется искать новую идею этнической консолидации и новый маршрут в глобальном мире, а также новых союзников на этом пути. А с учетом того, что за Большим кавказским хребтом Северный Кавказ уже поджидает Запад, такие союзники найдутся. Об этой новой пограничной конфигурации для Северного Кавказа я не раз писала и говорила. Но увлеченность запуском “Фонтана Дружбы” на ВДНХ, снижает масштаб осмысления межнациональной проблематики в России, а уж темы Кавказа тем более.

Ему давно отведена роль недоросля российской демократии. Почему я об этом говорю? Наверное, можно было дать в интервью больше конкретики, каких-то сюжетов, можно было бы рассказать, как законсервирована память о войне в народном сознании. А ведь существует множество народных песен-плачей о тех днях и они полны такого драматизма, что действуют гораздо сильнее любой исторической хроники. Но в начале 21 века, когда мир терпит колоссальную перезагрузку и переходит на новую модель цивилизационного развития, обращение к теме Кавказской войны это не только скорбь, не только поминовение исчезнувших фамилий, аулов, племен, но это, прежде всего, культурологическое, философское, политологическое осмысление исторических событий, позволяющих сконструировать общий глобальный проект под названием«Разные лица – одна страна». Таков девиз нашего ежегодного фестиваля “Кунаки”, который мы, российские журналисты, творческая интеллигенция вместе с Союзом журналистов России и Российским конгрессом народов Кавказа проводим уже в девятый раз на собственном энтузиазме и неизбывном чувстве патриотизма. За это время накоплен богатейший видеоматериал из разных уголков нашей страны, хоть фестиваль и северокавказский, но открыт для всех. К сожалению, ни один из фестивальных фильмов мы не смогли показать на центральных телеканалах. А какое может быть национальное согласие без знаний друг о друге?

– Что Вы можете сказать о современной ситуации в сфере межнациональных отношений в стране? Многие отмечают, что на фоне украинского кризиса в стране градус напряженности к различным национальным группам спал. Можно ли на такой основе, от случая к случаю выстраивать межнациональную политику?

– Правда и ничего кроме правды нужна национальной политике. Нам не надо бояться друг друга. Мы достаточно хороши собой, в меру упитаны, как говорил мудрый Карлсон, в меру веселы, в меру возбудимы, может быть излишне эмоциональны. Как проерничал один из известных патриотистов в адрес Кавказа “Острая аджика хороша, но ее много не съешь”. А вы знаете, я соглашусь, действительно, в хорошую кашу, чтобы не так пресно было, можно добавить аджички, очень пикантный вкус. А если серьезно, это же великий дар России – ее многоцветие. И искусственно сконструированный американский плавильный котел просто суррогат по сравнению с органикой русского миссионерства. Только не надо делать бодатого рогатого козла из русского народа. А сейчас сами того не понимая, эти неведомые нам идеологи, которых легендарный товарищ Суслов не пустил бы даже в предбанник своего кабинета, только этим и занимаются. И у нас есть один выход, внизу на человеческой горизонтали заглянуть друг другу в глаза, чем и занимаются здравомыслящие люди. Поверьте, это очень просто и очень продуктивно. Я это наблюдаю всегда на наших фестивалях, где встречаются люди из разных регионов, в том числе из Ближнего зарубежья. Мы любуемся друг другом, насыщаемся друг другом, обмениваемся творческими свершениями и увозим в разные уголки России фильмы о нашей общей российской жизни с абсолютной похожестью семейных, социальных, культурных, экономических и человеческих проблем.

– Услышали ли Вы в этом году ответы в прямой речи Путина к народу, на вопросы связанные с межнациональными отношениями?

– Все, что говорит Путин о межнациональных отношениях – это очень правильные слова, но далее вмешивается российский сюрреализм и начинается сборка конструктора Лего, не имеющего ничего общего с добротно построенным домом. Можно сколько угодно говорить о том, что русский народ государствообразующий, с чем я, кстати, согласна, поскольку в многодетной семье всегда должно быть цементирующее звено. Но если в советское время я понимала, что это такое – русский народ, по книгам, по фильмам, по общению, по личностям, то сейчас достаточно шоу Андрея Малахова на первой кнопке, где не первый год мы видим асоциальный, деградирующий, безнравственный народ, который в прямом эфире посредством ДНК устанавливает среди 11 мужчин отцовство незаконнорожденного ребенка. Мы видим спившихся женщин, потерявших мужество мужчин, покинутых родителей, выброшенных на мусорку детей. Добавьте к этому аналогичные склочные передачи на государственном канале «Россия 1», на «НТВ», «ТВЦ». Это что, и есть портрет русского народа? Его нужно признать государствообразующим? И как быть с той кавказской молодежью, которая в силу разобщенности не знает истинное лицо России, и, судя по информационной политике ТВ, уже никогда не узнает?

– Какой из регионов Северного Кавказа на данный момент самый стабильный в плане безопасности, а где ситуация наиболее худшая и какие основные причины такого положения в них Вы назовете?

– А что считать безопасным, стабильным, по каким критериям оценивать эту безопасность? Кавказ не предсказуем – сегодня здесь тихо, а завтра сошла лавина. Его геополитическое положение и, в том числе, географическое не сулит спокойного ближайшего будущего. Здесь скорее нужно думать о накале мобилизационного напряжения, особенно среди молодежи. Ведь пиротехников, пытающихся поджечь Кавказ, предостаточно. Вопрос как будет реагировать на них этот горючий материал? Что будет, когда начнут возвращаться на Кавказ наши парни, воюющие за ИГИЛ? Есть ли внутри Кавказа личности, лидеры способные оттягивать из агрессивного поля молодых? До какой степени разрушения дошел социальных протест в республиках и как отреагирует регион на спад всех функций российской государственности, если кризис завершит свою разрушительную работу? Какой проект победит в регионе исламский шариатский или светский демократический? Это очень глубинные вопросы, они не лежат на поверхности. Но нам нужно быть готовыми к грядущим катаклизмам. Они будут – несомненно! Казалось бы, какое отношение это имеет к теме Кавказской войны – самое прямое.

Время на Кавказе спрессовано, история циклично повторяется, кавказская ментальность не претерпела особых изменений со времен Кавказской войны, по сути, она осталась законсервированна в традиционных ценностях. Но Российская империя, царская, а потом советская, умела справляться с кавказским колоритом, на это шли огромные ресурсы мощного государства. Демократическая Россия же оказалась самой беспомощной в кавказской политике. Поэтому Москве нужно не бояться темы Кавказской войны, а находить в ней спасительные политические, экономические, идеологические и культурные стратегии.

http://kavpolit.com/articles/bolju_propitana_pamjat_adygov-16938/