Испанский стыд, или Ковровые фантазии Азербайджана

Недавно мне знакомые переслали ссылку о встрече дербентского главы Хизри Абакарова с представителем Азербайджана, предложившим строительство музея ковра в городе.

Дело в том, что я давно питаю слабость к старинным кавказским коврам, особенно к дагестанской группе и коврам, ткавшимся в Ширване. И вначале мне эта инициатива показалась положительной: в Дагестане смогут, наконец, ознакомиться с историей ковроткачества своих предков, трагически разделенных по реке Самур на две части, и оказавшихся в разных государствах.

Но я решил хоть немного изучить труды данного азербайджанского профессора Видади Мурадова. Сразу же смутило, что в одних изданиях он представлен как доктор философии истории, в других – как профессор по декоративно-прикладному искусству. Впервые слышу о таких званиях, но не буду подозревать доктора в невежестве, спишем все на трущобную неграмотность редакторов изданий, в которых он публикуется.

Ознакомившись с его исследованиями, я понял, что они не имеют отношения к науке. Это – мягко говоря. На самом деле, я просто испытываю испанский стыд за него. Уверен, такое же чувство должен испытывать и любой азербайджанский интеллектуал. Однако то, что он пишет, это, конечно же, весьма печально, но не удивляет. К сожалению, для Азербайджана такие профессора являются нормой, а не исключением. Благодаря им, таким историкам-искусствоведам, сегодня историческая наука Азербайджана во всем мире вполне заслуженно признана  «антинаучной», наносящей лишь вред всем академическим дисциплинам. История не уличная девка, которой можно переписать бэкграунд, перевезя ее в новый квартал.

А это началось ведь не сегодня. С середины 50-х годов прошлого столетия на государственном уровне идет намеренная, массовая ассимиляция автохтонных народов, и, соответственно, вся их культура и история присваивается в пользу доминирующего сегодня этноса, имевшего иное культурно-историческое ядро. Я не могу понять одного, у тюрков есть своя великая история, зачем политическая и научная элита нынешнего Азербайджана отнимает у целых народов их историческое наследие? Что за комплексы заставляют этих людей хотеть чужое?

Об этом прямо не говорится, но, как я понимаю, в музее будут выставлены древние азербайджанские ковры? Ведь Мурадов в своих работах пишет только о них. Хотелось бы узнать, что подразумевается под этим термином? Азербайджан – молодой термин для нынешней Азербайджанской Республики, старинные ковры же подразумевают под собой более чем 100-летнюю историю. Может, имеются в виду тебризские ковры, которые изготавливаются в историческом (на территории современного Ирана!) Азербайджане? Если так, то тогда причем тут наши соседи, это прерогатива Ирана?

Но, может они хотят представить старинные ковры, которые изготавливались разными этническими группами на территории современного Азербайджана? Ну что же, это было бы великолепно. Дагестанцы наконец-то могли бы ознакомится с признанными во всем мире композициями, которые ткались в Ширване, в частности в Кубе, этническими дагестанцами, по воле судеб оказавшимися разделенными в двух странах. В таком случае они также смогли бы познакомиться с великолепными татскими, талышскими, армянскими и курдскими ковровыми композициями, каждая из которых заслуживает отдельного разговора. Действительно, это было бы великолепно.

Но ведь нет, представляться будут мифические азербайджанские (то есть тюркские) ковры. Но называть старинные этнические ковры азербайджанскими, мягко говоря, некорректно, поэтому нигде в мире приставку азербайджанский и не применяют.

Raymond Bernardout, Ralph Kaffel, Kurt Erdmann, Ian Bennett, Daniele, Georg O Bannon, Doris Eder, David Black, Fhilip Bamborouch, Nicolas Fokker – все это известные эксперты в области истории ковров, в частности кавказских (Caucasian rugs). Так вот никто никогда из них не применял к старинным коврам, ткавшимся на данной территории термин «азербайджанский». «Азербайджанской» группой называются ковры, ткавшиеся на северной территории Ирана, кстати, туда входят также талышские ковры и тебризские, о которых я упоминал. На территории современного Азербайджана существуют лишь четыре всем известных региона – Ширван (дагестанская группа), Казах, Гянджа и Карабах. Ни одна из них в полной мере даже этнически не подходит под этот термин.

Возьмем, например, самую признанную, ширванскую группу ковров, в частности, ее лучшую часть – кубинские ковры. Помимо коренного населения, говорящего на дагестанских языках: лезгин, будухов, хиналугов, крызов, джекцев, ковры там ткали и ираноязычные таты. Азербайджанцы же ткали мало и качество их ковровых изделий сильно уступало им. Практически все лучшие композиции созданы народами нахско-дагестанской языковой группы и татами. Это известно во всем мире. Так при чем тут азербайджанские тюрки?

Азербайджанская (тюркская) школа ковроткачества, если ее все же отдельно выделять, –  самая молодая, сформировавшаяся под влиянием этих старых школ, и по большому счету так и не приобретшая своего характерного лица. Скорее это такая композиционная эклектика, микс, впитавший в себя разные школы народов, проживавших на этой территории и издревле занимавшихся ковроделием, задолго до появления на этих землях тюрков-огузов.

Касательно ширванских ковров скажу больше. Значительная их часть на самом деле соткана в Самурском округе и лишь в связи с тем, что композиции были идентичны и продавались они в основном через татских перекупщиков в Кубе, то, соответственно, они тоже стали называться кубинскими. Что и логично, ведь создатели большинства данных композиций, ткавшихся на обоих берегах реки Самур, обладали единой этнической идентичностью. Даже сегодня эксперты зачастую не могут точно определить разницу между южнодагестанскими и кубинскими коврами. В западных исследованиях ширванская группа по классификации всегда относилась к дагестанской группе ковров.

Этому есть и историческое объяснение. Ширван, располагаясь на части территории древней Кавказской Албании, является родиной нахско-дагестанских народов. Соответственно все упоминания античных и средневековых историков о ковроткачестве в данном регионе относятся лишь к автохтонным народам, но никак не к тюркам – более поздним поселенцам. Участие в этногенезе современных азербайджанцев потомков тех народов в любом случае говорит о местных, а не о тюркских корнях историко-культурного наследия региона, неассимилированные наследники которых и поныне проживают там.

Но, как я выше сказал, вся эта фальсификация началась с прошлого века и велась на государственном уровне. Был такой «мастодонт» в области истории ковроткачества, как Лятиф Керимов. Надо отдать ему должное, в описании технической стороны он был безупречен, но вот в области этнографии этот человек нанес огромный вред, стирая идентичность народов издревле занимающихся ковроткачеством в данном регионе. А это уже просто преступление.

На западе труды Керимова приняли со многими оговорками, да и как не принять, если кроме них других полноценных исследований на советской территории не было. Я ознакомился с его работами лет тридцать назад, но после этого к ним не возвращался никогда, считаю их очень вредными, фальсифицирующими историю ковроткачества в данном регионе в пользу собственного народа, тюрков.

Например, он даже о лезгинском языке писал как о диалекте. Вопроса этнического происхождения ковров он всячески избегал, совсем не упоминал о закатальских коврах, цахурских, крызских, хиналугских и джекских композициях. Таты упоминаются лишь вскользь, хотя они наряду с лезгиноязычными народами создавали почти все лучшие ширванские композиции. Большинство из них получило у него тюркское происхождение. Я всегда презирал подобный шовинизм у людей, но с другой стороны, я ему благодарен, он навсегда отучил меня использовать местные исследования и перейти только на западные источники.

Так, в 1910 году на международной выставке все десять золотых медалей получили именно ковры ширванской группы. Они были сотканы представителями лезгиноязычных народов и часть ираноязычными татами. Азербайджанских (тюркских) композиций там нет. Ко всем этим знаменитым композициям (Seichour, Perebedil, Kuba, Konangulkent, Chihi, Soumakh Dragon, Alpan и т.д.) они имеют лишь опосредованное отношение.

Есть одна самая известная композиция, бренд Ширвана, которая во всем мире, на всех аукционах (оффлайн и онлайн), музеях, во всех каталогах, монографиях, носит название Lezghi Star rug, Lezgi Shirvan, Dagestan Shirvan или же Lezgi Kuba (“лезгинская звезда”). Это не сложно проверить, прогуглив Интернет.

Данная композиция издревле ткалась южными народами Дагестана с обеих сторон реки Самур. Ее ткали также и соседние народы, но при этом все они называли эту композицию именно лезгинской звездой. Но вот в Азербайджане, благодаря Лятифу Керимову и другим подобным деятелям, композиция получила имя “Зейва”. Зейва – это татское село, жители которого постепенно ассимилируясь перешли на тюркский язык. Интересно то, что композиция «Зейва» в западных источниках совсем иная, эти же типы медальонов сами таты также называли лезгинскими. Но видимо в новой официальной истории Азербайджана приказано забыть все названия, которые не вписываются в тюркское происхождение. Погуглив, вы сами можете удостовериться, что в основном только на азербайджанском и русском секторах интернета этот ковер выходит с названием Зейва, на всех западных сайтах – с именем Lezghi rug или Lezgi Star rug, но не Зейва. Например, большинство композиций, носящих название «Дагестан» и ткавшихся этническими дагестанцами были изменены.

Скажу больше, многие старинные ковры ширванской группы на западе пишутся с добавкой Lezghi (Lezgi), я с этим часто сталкивался в Европе и Америке, даже в Иране. В Турции же, Пакистане, Бельгии и в Германии выпускают ручные и машинные реплики с композицией «Lezgi Star». А вот в «братском» Азербайджане добавка Lezgi для определенной группы людей, пишущих для страны новую «историю», это табу. Видимо поэтому и в древнейшей суннитской мечети, в Баку, была выкорчевана табличка «Lezgi Misqi».

Я пытался выяснить, почему же на старых коврах ширванской группы во всем мире делают иногда акцент на этническом Lezgi и при этом практически никогда не добавляют добавку «тюркский» или же «азербайджанский».

В Лондоне я получил ответ от одного старого британца, который, по его словам, в шестом поколении занимается торговлей антикварными коврами, очень любит именно кубинские ковры и знает их историю. Так, вот, что он ответил. Англичане, как и другие европейцы, приезжавшие за покупкой ковров в Баку и Кубу в 19-м веке, по его словам, сразу отличали кубинские ковры от всех других, они были выдержанно благородны, как по качеству, цвету, так и по композиции, и изображали много магических знаков. Также он отметил, что ткали их люди отличавшиеся цветом кожи и одеждой от кавказских татар, татов, армян или талышей. Они были более светлые и говорили на более трудновыговариваемом языке, себя же называли lezgi (лезгины). Некоторые из lezgi добавляли Daghustan, т.е. они были не из самой Кубы, а приезжали с другого берега реки для торговли, но ковры у них были идентичны и по качеству, и по композиции с кубинскими. Лучшие привозили из Микраха (Докузпаринский район Дагестана).

Это лишь лишний раз доказывает, что кубинская группа всегда входила сугубо только в ареал дагестанского ковроткачества. Город Куба был лишь общим брендом, так как являлся центральным рынком, в котором концентрировались ковры народов южного Дагестана и северного Азербайджана. Но почему именно композиция с медальонами-звездами носит этническое название Lezgi? Ответ был банально прост, это была самая востребованная композиция в то время на западе, да и сами продавцы называли их «лезгинскими звездами». Надо добавить, что данные медальоны были очень популярны во всем Дагестане, не только в южном, но и в северном. Кстати, ковры с подобными звездами можно встретить даже на картинах эпохи Возрождения.

Если рассматривать ковры, производимые дербентскими азербайджанцами, то они сформировалось на базе южнодагестанской школы и никак не наоборот, так как азербайджанской не существовало в принципе. Они входят также в дагестанскую группу ковров, при этом считаются коврами среднего качества, сильно уступая, например, коврам Самурского округа. Дербент был лишь центровым узлом, как и Куба, куда свозились ковры со всех ближайших территорий. И об этом написано везде, кроме как в азербайджанской новой истории. Да и не азербайджанцы они совсем, а с 16 века дагестанские тюрки. При чем тут Азербайджан?

Остается одно, в музее будут представлены старые ковры различных народов, проживавших на территории современного Азербайджана, но представлены они будут как тюркское наследие, так?

Вы можете себе представить, чтобы например Греция на своей территории, за свои деньги, строила бы Музей турецкой истории, в котором демонстрировались греческие артефакты, найденные на территории современной Турции и представленные как тюркское наследие? Я – нет, думаю, и турки – тоже нет, это зрелая нация. Это абсурд, достойный пера великого Кафки или Хармса.

А в Дербенте хотят сделать видимо это – представить как тюркское наследие старые ковры различных народов, проживавших на территории современного Азербайджана и Южного Дагестана. И представлены они будут в «древнем азербайджанском городе Дербент», как любит утверждать Мурадов?

В этой связи расскажу один случай. В конце восьмидесятых – начале девяностых я с товарищами открыл в Махачкале первый на Северном Кавказе антикварный магазин. Находился он с тыльной стороны здания Русского Драмтеатра. В те дикие, лихие годы, с открытием границ, у нас в республике начался торговый бум на старые ковры. Южные соседи с Азербайджана скупали за бесценок или же меняли на дешевый синтетический бельгийский ширпотреб все, что имело хоть какую-либо ценность. Наивные дагестанские женщины легко соглашались на обмен своего родового «старья» на блестящую дешевку. Мое недовольство этим так и осталось при мне, государственные организации, имеющие к этому какое-либо отношение, сами тоже хорошо «грели» на этом руки. Других рычагов остановить этот процесс не было.

Это был выгодный и интересный бизнес, но было в этом что-то болезненно неприятное, постыдное, близкое к предательству, что вынуждало меня искать иные пути реализации истории. К счастью, у нас уже появились свои финансово состоявшиеся люди, которые после поездок на запад начали осознавать ценность старинных дагестанских ковров. Но их было катастрофически мало. Тогда же я стал изучать ковры более глубоко. С тех пор и по сей день питаю к старинным коврам особое отношение.

Так вот, лет десять назад, в Нью-Йорке, заглянув по привычке в антикварную лавку, я увидел до боли знакомый ковер. Его нельзя было ни с чем спутать, там были инициалы мастера и год изготовления, даже сзади сохранилась кожаная (почему-то) заплатка. Этот ковер, в свое время, как я не уговаривал хозяйку, ушел в обмен на два синтетических ковра перекупщикам из соседней республики. Ковер был из Микраха, хозяйка –  жительница Махачкалы. На Манхетене его цена была радикально иной. Но даже не это главное. Теперь он назывался SHIRVAN – Azerbaijan. Вот такая вот история.

Но если даже откроется такой музей, то и тогда нужно оставаться оптимистом. Вполне возможно, кто-то из дагестанцев найдет родовую реликвию, ковер своих предков, пусть и под чужим названием. И это радует.

По большому счету, меня не сильно возмущает поведение азербайджанских специалистов. Это свойственно для цивилизаций с развивающейся культурой, забирать наследие соседей и автохтонов. К своему стыду, должен признаться, что мы стоим еще на планку ниже, так как не умеем хранить даже СВОЕ. Мне стыдно за наших этнографов, историков, искусствоведов, импотенция которых и порождает такие явления, стыдно и за себя.

Народы, которые не могут сохранить свою историю, теряют свою идентичность.

Дагестанцам давно пора прекратить все эти инфантильные, родо-племенные разборки и понять, что мы все генетически братья, и пока мы разрознены, мы слабы. И сегодня пора начать собирать камни, а не разбрасываться ими. И Дербент может стать таким местом силы, памяти и единения.

 

Герман Кабирски, художник-ювелир