застройка

Людей кушать нельзя. Но, согласно «Окну Овертона», вполне. Американский юрист Дж.Овертон сделал свое открытие в 1990-х – он описал, как совершенно чуждые обществу идеи можно вытащить из помойного бака общественного презрения, отмыть и, в конце концов, законодательно закрепить. Овертон представил работающую технологию, которая позволяет легализовать абсолютно любую идею. Технологию, с помощью которой, из ряда последовательных действий и вполне четких шагов, в сознание даже самого высокоморального общества можно насадить любую чудовищную идею. Например, каннибализм. Людей есть нехорошо? Абсурд? Пока да. Для начала рассмотрим каннибализм как «экзотику» (антропологию никто не отменял), от нее перейдем к смелому «пересмотру взглядов» исключительно в рамках «научной респектабельности», что неизбежно приведет нас к «разрушению однозначности проблемы». Дальше – легко совершить самое главное: «легализовать немыслимую идею подменой её подлинного названия», то есть увести суть проблемы от её обозначения. Так «каннибализм» превращается в «антропофагию», а затем в «антропофилию». Одновременно идет активный поиск или создание прецедента — исторического, актуального или просто выдуманного, но главное — легитимированного. И он будет найден или придуман как «доказательство» того, что антропофилия (каннибализм) может быть в принципе узаконена («Помните легенду о самоотверженной матери, напоившей своей кровью умирающих от жажды детей?»). Таким образом решена главная задача этого этапа — хотя бы частично вывести поедание людей из-под уголовного преследования - хоть раз, в какой-то исторический момент. Дальше остаются мелочи. После того как предоставлен легитимирующий прецедент, появляется возможность двигаться с территории «возможного» в область «рационального». В общественном сознании искусственно создаётся «поле боя» за проблему, при этом суть проблемы «модераторы темы» (ученые, политики, культурологи, медиа-персоны) активно забалтывают («Запретный плод всегда сладок», «Свободный человек имеет право решать, что ему есть» и пр.). Теперь тема антропофилии (каннибализма) переводится из области «рационального» в категорию «популярного». Остался последний этап - перевести её из категории «популярного» в сферу актуальной политики. К тому времени общество уже сломлено. Самая живая его часть ещё как-то будет сопротивляться законодательному закреплению не так давно ещё немыслимых вещей. Но в целом уже общество сломлено. «Вы не любите людей? Да вы просто не умеете их готовить». Вернемся к озеру. Оно само по себе, заброшенное и в камышах, все времена было прекрасно (почти все времена). Потом, в 2000-х часть ее берега «в целях проведения досуга населением» превратили в «зону озелененной территории общего пользования» (зона Р-1). При мэре Амирове. Идея была настолько же прекрасна, насколько отвратительно исполнена. Тем не менее, горожане не избалованные местами «проведения досуга», полюбили парк «Ак-Гель». А город тем временем стал стремительно разрастаться, исторически зажатый в узком перешейке между морем и горой. Нехватка земли привела к тому, что в конце концов подступили к озеру. С 1990-х гг. его стали осушать тихим сапом, и застраивать элитным жильем. Во всяком случае, так называют монстрообразные высотки, которые не то, чтоб вплотную подступили к озеру, а даже зашли в него метров за сто. Уже утеряно до 1/3 озера (старожилы утверждают – больше). Осушение и застройка озера по настоящее время активно продолжается. Но ведь убивать озеро нехорошо, правда? Ведь это же такое чудесное место отдыха горожан? Жемчужина города – не каждый город может похвастаться таким сокровищем. «Окно Овертона», открывайся! Осушать озеро в целях застройки – «абсурд»? А если оно высыхает, не пропадать же драгоценной территории? Уже получаем начало «пересмотра взглядов». Вокруг озера идет не застройка «элитным жильем», а «облагораживание территории» - получаем изящную подмену понятий. Ищем исторический прецедент, когда озеро мелело и приносило только проблемы? Да пожалуйста – в 1899 г. озеро было взято в аренду у таркинцев на 100 лет астраханским рыбопромышленником К.П. Воробьевым. В том же году он выпустил в озеро большое количество частиковой рыбы для акклиматизации и размножения; в 1902 г. тот же опыт он повторил с двумя вагонами камбалы, уловленной в Черном море; в 1903 г. с камбалою, кефалью и скумбрией, привезенными из Черного моря в особых цистернах, наполненных водой из этого моря – все эти опыты были более чем неудачными. Собственной пресной воды озеру не хватало, поступления извне прекратились (ее перехватили на другие нужды) - озеро стало высыхать, обнажая берега, покрытые толстым слоем ила с примесью большого количества гниющих органических веществ; рыба, выпущенная в озеро, полностью погибла, и озеро надолго стало источником различных инфекционных болезней. Надо ли говорить о том, что меры для очистки и опреснения озера не принимались? И какой проблемой оно стало для горожан? (кстати, на старых картах, рядом с озером помечено кладбище для холерных). И тем не менее, озеро тогда не засыпали. Но «исторический прецедент» налицо - с озером можно делать что угодно. Теперь переходим к самом главному, от «возможного» к «рациональному». Зачем пропадать «вдруг обнажившемуся дну» озера? А почему оно «обнажилось»? Почему буквально на глазах высыхает озеро? Его искусственно осушают? Тут обычно разводят руками, называют причины (прекратили сбрасывать сточные воды с близлежащего завода, засыпали дно мусором), качают головой, вздыхают. Как у постели румяного больного, намертво пришитого метастазами к кровати (и которого каннибалы очень хотят съесть). Но если бы этим вопросом задавался муниципалитет города - собственник озера, и задал бы этот вопрос Прикаспийскому Институту биологических ресурсов ДНЦ РАН, который много лет занимался изучением гидрографии и проблем озера? Не сомневаюсь, получили бы исчерпывающий ответ. А стало быть, руководство к действию, как спасать, «лечить» озеро. Лечить его должен город. Как оказалось, границы водоохранных зон и границы прибрежных защитных полос озера в Единый государственный реестр недвижимости не внесены. То есть, по настоящее время, не существует четкого разграничения границ озера - но его территория относится к муниципалитету Махачкалы. В соответствии с требованиями ч.18 ст.65 Водного кодекса РФ границы водоохранной зоны и границы прибрежной полосы озера Ак-Гель с обозначением на местности специальными знаками не установлены, определить местоположение границы озера Ак-Гель не представляется возможным ( в воздух летят чепчики строителей всех мастей). Более того, Махачкалинский межрайонный Комитет по экологии и природопользованию при Министерстве природных ресурсов и экологии РД утверждает, что озеро Ак-Гель не является особо охраняемой природной территорией – это всего лишь «зона озелененной территории общего пользования», в которых допускается строительство «зданий и сооружений общего пользования» (культурно-развлекательных объектов, спортивных сооружений, магазинов и пр.). (в воздух опять летят чепчики, и опять не горожан). Озеро активно осушивается и застраивается. Потому что его границы юридически не существуют, а это значит что? Правильно! Суши - и строй. Суши - и строй (чепчики восторженных строителей просто закрывают небо над Редухой). Теперь тема осушения озера (еще не забыли, что оно, противное, сохнет («дохнет») само по себе?) переводится из области «рационального» в категорию «популярного». Нас уверяют, что на обнажившейся от воды территории будет устроен прекрасный парк, прекрасный храм, прекрасные развлекательные комплексы и красивые современные дома. Ах вы не любите парки, храмы, развлечения и красивые дома? Кто же вы после этого?... «Вы не любите людей? Да вы просто не умеете их готовить». Патимат Тахнаева, Facebook

застройка

Озеро Ак-Гель – чистой воды каннибализм