искусственный интеллект

Возможность обеспечить достойный уровень жизни россиян кроется не только и не столько в бюджете и госуправлении, как заявил Президент РФ Владимир Путин, но и в выстраивании эффективной государственной экономической политики и в развитии бизнеса. На данное обстоятельство в беседе с РИА «Дербент» обратил внимание экономист Маир Пашаев, приведя в пример Дагестан. В нашей республике за два года на треть выросло число живущих за чертой бедности. Об этом – в нашем актуальном интервью. – Президент России Владимир Путин заявил, что обеспечение «достойного уровня жизни людей» является главным смыслом государственного управления. Справляются власти Дагестана с обозначенными целями президента? И, соответственно, можно ли назвать госуправление в республике эффективным? – Тут надо уточнить, что считают за стандарт «достойного уровня жизни людей»: сколько это в деньгах, в месяц — неужели те самые 11 тысяч рублей прожиточного минимума? И за чей счет банкет: и система госуправления, чиновники, а по большому счету и все государство, содержатся за счет граждан. У государства нет других денег, кроме денег граждан, налогоплательщиков. И даже недра принадлежат народу. Так как расходы на систему управления, на содержание государства, оборону, чиновников, растут, у государства все меньше и меньше средств остается на реализацию политики социального государства. По официальной статистике ниже «достойного уровня жизни людей», за чертой бедности, живут 22 млн россиян, экспертные оценки «достойного уровня жизни людей» вывели на 21 тысячу рублей необходимых расходов на человека в месяц: по такой градации доходов, уже около 70 млн россиян относятся к категории бедного населения. Но проблему обеспечения «достойного уровня жизни людей» нельзя сводить только к бюджету и госуправлению. В широком смысле решение проблемы - в эффективной государственной экономической политике и в развитии сферы бизнеса. Прежде всего, производства. Собственно экономическая политика Васильева в Дагестане, когда налоги на граждан и бизнес увеличиваются на фоне отсутствия экономического роста, инвестиций, и когда реальные доходы граждан из года в год снижаются, в то же время как большое благо предлагаются банковские кредиты, не могла не быть провальной. За два последних года количество дагестанцев за чертой бедности увеличилось с 350 тысяч до 500 тысяч человек. Это официальная статистика — соответственно, количество бедного населения в Дагестане 1,5-1,6 млн человек, то есть более 50%! – Глава государства затронул проблематику нацпроектов, в частности, заявил о необходимости обратной связи для определения того, «где система работает, а где дает сбои». Есть ли эта обратная связь в Дагестане? Как Вы оцениваете работу институтов общественного и парламентского контроля, скажем, в части контроля исполнения бюджета, реализации правительственных программ? Что можно сказать о деятельности Счетной палаты? – При всех имеющихся проблемах, критике, институты общественного, парламентского контроля в Дагестане работают. Общественники, СМИ, институт Счетной палаты тоже. Проблема в том, что обратной связи практически нет. Нельзя сказать, что нет реакции, рефлексии. Именно ее чиновники научились показывать, даже излишне демонстрировать. Но далее все упирается в стену. В руководителей министерств, ведомств, в правоохранительные органы, в АГП или руководителя республики. Система дает сбой на этих, «командных» уровнях, где все теряется и невозможно установить ни причину плевого отношения, ни прогнозировать результат, ни потребовать. Я совсем недавно с большим удивлением узнал, что инвестиционные проекты замкнуты на Главе Дагестана. Откуда взяться инвестициям? Он что проектный управляющий, инвестиционный консультант? Инвестиционных проектов должно быть тысячи и тысячи, а чиновники от них отсечены раз и навсегда. Все провальные проекты в Дагестане были погублены на корню, разграблены, провалены именно чиновниками. – И насколько на данный момент нацпроекты по эффективности их реализации выбиваются в Дагестане из общероссийской картины? – Нацпроекты только в начале своей реализации, и кроме громких проектных сессий, планов вряд ли достигнуты реальные результаты. Тем не менее, начало реализации есть и ожидается их дополнительное финансирование из федерального центра. В части обеспечения «достойного уровня жизни людей» нацпроекты, безусловно, сработают положительно — их основная задача и заключается в сокращении разрывов по социальным параметрам, по категориям населения, по регионам. Что касается текущей бюджетной ситуации в Дагестане, реализации, тенденций, то она складывается крайне неблагоприятная. – Путин заявил о необходимости использования искусственного интеллекта для решения задач в области госуправления, предложив использовать наработки, имеющиеся у Сбербанка. Можно ли ожидать внедрения подобных инструментов в реалиях современного Дагестана? – Сбербанк в последние годы действительно продвинулся в управленческих новациях, инновациях, в интернет/информационном пространстве и вышел на порог взрывного корпоративного роста. Можно констатировать: это банк инноваций, да и половина отечественных программистов сконцентрирована в Сбербанке. Это серьезный ресурс, которого нет ни у государства, ни у других российских корпораций. Президент страны вовремя такой ресурс заметил. Достигнутый в Дагестане технический базис, уровень технологической оснащенности республиканской экономики не совсем благоприятствует новациям, инновационному сценарию развития. Могут быть попытки создать «умные города», но вряд ли стоит ожидать прорывные технологии и, собственно, умные города. Нет почвы, да и реальной их востребованности или профессиональной реализации — всего лишь дань моде. – В свою очередь глава Сбербанка Греф заявил о грядущей революции госуправления. Насколько Россия готова к этим переменам и что в таком случае ее ждет? – Речь идет о технологической революции и новых прорывных, так называемых «подрывных» технологиях. И не только в госуправлении, в России — подрывные технологии успешно используются в конкурентной борьбе между странами, корпорациями. Греф предупреждает: новая технологическая революция не оставит технологически отсталым странам никаких шансов в развитии. Ресурсы уже не имеют значение, в том смысле, что ресурсы легко получат те, кто их эффективно использует. Деньги из страны уходят в астрономических объемах не по причине жадности бизнесменов или незаконного вывоза денег как в прошлые годы. Так как идет ощутимый перелив капитала в сторону высоких наукоемких технологий, уходят собственно и инвестиционные ресурсы, и деньги при закупке инновационных технологий, товаров, так и отечественные предприниматели со своими капиталами в поисках лучшей инновационной среды. Границы уже не имеют значения: они в буквальном смысле перестанут существовать. – Спикер Госдумы Володин на заседании «Единой России» с участием вице-премьера Силуанова призвал определить источники финансирования для развития регионов. Значит ли это, что у федерального центра заканчиваются средства? Государственно-частное партнерство будет продолжено, доминировать: как реализуется программа по Дербенту? Какова ситуация в Дагестане? – Ситуация в Дагестане, если совсем кратко — экономика на стероидах. Денег у федерального центра достаточно: в бюджете ожидается более 2,5 трлн рублей профицита за год, ФНБ накопил 8,5 трлн. рублей. Но, выходит, чем больше их Васильев получает, тем больше центр поддерживает отсталость и неэффективность экономики Дагестана, покрывая так называемые «хвостовые» риски, убытки. В такой ситуации внутренние источники роста, развития региона мало кого интересуют. О них только говорят. Я не припомню ресурса, источника, возможности, которые бы республиканское правительство выявило, задействовало и получило результат. Дербент – это исключение, но напрашивался давно: Сулейман Керимов еще в 2007-2008гг пытался реализовать эту схему. И вряд ли его деньги можно отнести к внутренним ресурсам — это заработанные за пределами Дагестана деньги, инъекция. Что касается программы комплексного развития Дербента, то она даже на смету строительства детского сада не тянет. Думаю, после выполнения финалистами конкурса заданий на мастер-план Дербента есть необходимость пересмотра программы. В границах Дербентского района уже проживают около 300 тысяч человек, к 2040 году может сложиться миллионная агломерация от Белиджи до Мамедкалы. Нельзя сводить комплексную программу развития столь важного региона к играм архитекторов и компьютерным картинкам. – Также Володин заявил о необходимости установления эффективного контроля над расходованием бюджетных средств. Стал ли Дагестан бережнее относиться к использованию бюджетных средств? Существуют ли какие-то подводные камни? - Контролировать, да. Но программный подход, который чиновники давно и успешно используют для отмывания бюджетных денег, однозначно устарел. При Абдулатипове были попытки внедрения проектного подхода, но закончились в итоге профанацией. Греф именно подчеркивает необходимость внедрения проектного подхода в систему госуправления вне программного подхода. Из рисков следует выделить сбои в освоении бюджетных денег: они произошли в прошлом году, вполне возможно, остались высокими и в текущем бюджетном году. – Володин напомнил: Владимир Путин говорил о том, что темп роста ВВП должен превышать 3%, т.е. быть выше среднемировых показателей. Успевает ли страна за требованиями президента? Каков вклад Дагестана? - Среднегодовые темпы роста экономики за последние 10 лет в России составили 1%. Это статистические данные, а по оценкам экспертов реальный рост - в пределах 0,7%. Т.е., роста вовсе и не было. Прогноз на 2020 год — спад мировой экономики во второй половине года и начало кризиса. Прогнозы для российской экономики в среднесрочной перспективе, на 2023-2024гг, выход на 3-4% роста. В Дагестане седьмой год подряд рост ВРП ближе к нулю или в отрицательной зоне и какие-либо прорывные факторы роста не ожидаются. Инвестиционный рост вряд ли возможен, генерирование роста в условиях снижения реальных доходов населения и сокращения спроса, тем более.

искусственный интеллект

Способен ли Дагестан выполнить наказы Путина, или Зачем Васильеву личный контроль над инвестициями?